Абсурд и бунт в творчестве альбера камю. Экзистенциальная философия - Альбер Камю. Абсурд Почему по мнению камю человеческая жизнь абсурдна

«Миф о Сизифе », опиравшегося на идеи Шестова , Бердяева , Гуссерля , Достоевского , Ницше и Кьеркегора .

Предпосылками для возникновения философии абсурда стала череда мировых войн начала столетия, страдания и гибель людей в которых, а также социальная неустроенность общества стали почвой для развития и распространения идей экзистенциализма как в первую очередь гуманистического движения. На волне повышенного интереса к работам вошедших в моду Сартра и Камю в первой половине XX века началась популяризация идей философии абсурда.

Кьеркегор

Теорию абсурда Кьеркегор выводит в нескольких своих работах, однако основной в этом смысле считается его труд «Страх и трепет». Здесь, выступая с позиции критика христианства , Кьеркегор приводит библейский сюжет жертвоприношения Авраамом Богу своего сына и, на этом примере поясняет абсурдность человеческого бытия, основываясь на его несвободе. Вера библейского патриарха представляется Кьеркегору парадоксом , «который способен превратить убийство в священное и богоугодное деяние, парадоксом, который вновь возвращает Исаака Аврааму, парадоксом, который не подвластен никакому мышлению…» :

Лев Шестов

Альбер Камю

Хотя понятие абсурд пропитывает все произведения Камю, «Миф о Сизифе » является его главной работой по этой теме. В «Мифе о Сизифе», Камю рассматривает абсурд как конфронтацию, противостояние, конфликт, или «развод» между двумя идеалами. А именно, он определяет человеческое существование как абсурд, как конфронтацию между человеческим желанием значимости, осмысленности, ясности и безмолвной, холодной Вселенной (или для теистов : Бога). Далее он говорит, что существуют особые человеческие переживания, которые пробуждают понятия абсурдности. Такое осознание или столкновение с абсурдом ставит человека перед выбором: самоубийство , прыжок веры, или принятие.

Для Камю, самоубийство - это «признание» того, что жизнь просто не стоит того, чтобы жить. Это выбор, который неявно объявляет, что жизнь это «слишком много». Самоубийство предлагает наиболее базовый «выход» из абсурдности, немедленное прекращение себя и своего места во вселенной. Столкновение с абсурдом может также вызвать нелогичный «прыжок веры», термин также используемый Кьеркегором, когда некто отрицает абсурдность и правду Вселенной, бессмысленность, и взамен обращается к комфорту догмы (обычно религиозной доктрине) как к пути примирения со своим абсурдным существованием. Камю рассматривает прыжок веры как интеллектуальную леность, убежище в обмане, отступление от правды и свободы человека. Наконец, человек может избрать принятие своего собственного абсурдного существования.

По Камю, человеческая свобода и возможность придать жизни смысл лежит в подтверждении и принятии абсурдности. Если абсурдный опыт - это настоящее осознание того, что Вселенная в своей основе свободна от абсолютов, тогда мы как личности по-настоящему свободны. «Жить, не уповая », как он это называет, это философское движение, которое начинается, чтобы определить абсолюты и универсалы субъективно, а не объективно. Свобода человека, таким образом, признается в естественной человеческой способности и возможности создать свой собственный смысл и предназначение, сделать свой выбор. Личность становится наиболее ценным элементом бытия , так как она представляет собой набор уникальных идеалов и может быть охарактеризована как целая вселенная сама по себе.

Смысл жизни

Согласно абсурдизму, люди на протяжении всей своей истории предпринимали попытки найти смысл жизни . Для одних, традиционно, этот поиск следовал одним из двух путей:

Человек либо приходил к заключению, что жизнь бессмысленна , и всё что мы имеем - это «здесь и сейчас»;

Либо к ощущению пустоты, к ощущению, что все заранее предопределено и предрешено некими высшими силами.

Часто этим ощущением являлась вера в Бога или, в общем смысле, приверженность к религии. Однако в последнем случае невозможно избежать вопроса о том, каково же предназначение самого Бога. Кьеркегор верил, что не существует познаваемого человеком предназначения Бога, что, в свою очередь, делает веру в Бога абсурдом.

Для некоторых окончательным ответом на вопрос о смысле жизни является самоубийство . Когда человек приходит к убеждению о том, что его существование лишено какого-либо смысла, то самоубийство для него становится средством быстрого достижения предельной стадии его судьбы. Альбер Камю в «Мифе о Сизифе» исповедует мысль о том, что самоубийство это не решение; так как если жизнь абсурдна, то ещё большим абсурдом будет противодействовать этому абсурду. Вместо этого следует постараться «вписаться» в эту абсурдную жизнь и примириться с тем фактом, что мы живём в мире без предназначения.

Для Камю красота , с которой люди сталкиваются в жизни, делает жизнь достойной того, чтобы продолжать жить. Люди могут сами создавать смысл своей собственной жизни, который может и не быть объективным смыслом жизни, но всё же давать что-то, за что можно бороться.

Однако он настаивал, что человек всегда должен поддерживать ироничную дистанцию между этим изобретённым смыслом и знанием об абсурде, чтобы этот выдуманный смысл не занял место абсурда. Камю выдвинул идею «принятия без смирения» и вопрос о том, может ли человек «жить не уповая», определяя «осознанный протест» против избегания абсурдности в мире. В мире, лишенном высшего смысла или судейской загробной жизни, человек становится абсолютно свободным. Именно через эту свободу человек может действовать либо как мистик (через обращение к некой сверхъестественной силе) либо как «герой абсурда» (через протест против такой надежды). C этого момента отказ от надежды «героем абсурда» становится его исключительной способностью жить в настоящем со страстью.

Критика

Логотерапия, часто называемая «третьей Венской школой психотерапии», может быть классифицирована как протест против абсурдизма. Логотерапия сохраняет многие экзистенциальные выводы, такие как, например, неотъемлемая ответственность человечества за смысл. Однако, приверженцы этой школы мысли возразили бы, что существует, фактически, предназначение в человеческой способности находить смысл в неопределённом мире. Это является отказом от веры Камю, что смыслы, придуманные человеком, никогда не должны заменять принятие абсурдности.

Как стройная философская концепция, абсурдизм получил своё развитие в программной работе Альбера Камю «Миф о Сизифе», опиравшегося на идеи Шестова , Бердяева , Гуссерля , Достоевского , Ницше и Кьеркегора .

Предпосылками для возникновения философии абсурда стала череда мировых войн начала столетия, страдания и гибель людей в которых, а также социальная неустроенность общества стали почвой для развития и распространения идей экзистенциализма как в первую очередь гуманистического движения. На волне повышенного интереса к работам вошедших в моду Сартра и Камю в первой половине XX века началась популяризация идей философии абсурда.

Кафка

Альбер Камю

Хотя понятие абсурд пропитывает все произведения Камю, «Миф о Сизифе» является его главной работой по этой теме. В «Мифе о Сизифе», Камю рассматривает абсурд как конфронтацию, противостояние, конфликт, или «развод» между двумя идеалами. А именно, он определяет человеческое существование как абсурд, как конфронтацию между человеческим желанием значимости, осмысленности, ясности и безмолвной, холодной Вселенной (или для теистов : Бога). Далее он говорит, что существуют особые человеческие переживания которые пробуждают понятия абсурдности. Такое осознание или столкновение с абсурдом ставит человека перед выбором: самоубийство , прыжок веры, или принятие.

Для Камю, самоубийство - это «признание» того, что жизнь просто не стоит того, чтобы жить. Это выбор, который неявно объявляет, что жизнь это «слишком много». Самоубийство предлагает наиболее базовый «выход» из абсурдности, немедленное прекращение себя и своего места во вселенной. Столкновение с абсурдом может также вызвать нелогичный «прыжок веры», термин также используемый Кьеркегором, когда некто отрицает абсурдность и правду Вселенной, бессмысленность, и взамен обращается к комфорту догмы (обычно религиозной доктрине) как к пути примирения со своим абсурдным существованием. Камю рассматривает прыжок веры как интеллектуальную леность, убежище в обмане, отступление от правды и свободы человека. Наконец, человек может избрать принятие своего собственного абсурдного существования.

Ссылки

Примечания

Источники

• Кьеркегор С. Наслаждение и долг. Сборник. Киев: AirLand, 1994. - 512 с. ISBN 5-88230-018-5
• Альбер Камю. М. : Фабр, 1993. - 574 с. ISBN 5-85899-004-5

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Философия абсурда" в других словарях:

У этого термина существуют и другие значения, см. Театр абсурда (значения). Театр абсурда, или драма абсурда абсурдистское направление в западноевропейской драматургии и театре, возникшее в середине XX века. В абсурдистских пьесах мир… … Википедия

- ’ЧТО ТАКОЕ ФИЛОСОФИЯ?’ (‘Qu est ce que la philosophie?’, Les Editions de Minuit, 1991) книга Делеза и Гваттари. По мысли авторов, обозначенной во Введении, ‘что такое философия’ это такой вопрос, который ‘задают, скрывая беспокойство, ближе к… …

- (Qu est ce que la philosophie? , Les Editions de Minuit, 1991) книга Делеза и Гваттари. По мысли авторов, обозначенной во Введении, что такое философия это такой вопрос, который задают, скрывая беспокойство, ближе к полуночи, когда больше… … История Философии: Энциклопедия

Д. ф. наз. совокупность отмеченных нек рой общностью филос. учений, развивавшихся в др. греч. рабовладельч. обществе конца 7 в. до н.э. – нач. 6 в. н.э. Несмотря на длительность этого периода, охватывающего свыше тысячи лет интенсивного развития … Философская энциклопедия

камю абсурд философия творчество

В самом начале своего эссе об абсурде А. Камю подчеркивает, что, пожалуй, основным философским вопросом является вопрос о смысле жизни. Это, в общем-то, и определяет основные проблемы, рассмотренные автором в его работе: абсурдность бытия, чувство абсурда и его влияние на отношение к жизни и вопрос самоубийства, надежда и свобода.

Абсурдизм - система философских взглядов, развившаяся из экзистенциализма, в рамках которой утверждается отсутствие смысла человеческого бытия (абсурдность человеческого существования).

Хотя понятие абсурд пропитывает все произведения Камю, «Миф о Сизифе» является его главной работой по этой теме. В «Мифе о Сизифе», Камю рассматривает абсурд как конфронтацию, противостояние, конфликт, или «развод» между двумя идеалами. А именно, он определяет человеческое существование как абсурд, как конфронтацию между человеческим желанием значимости, осмысленности, ясности и безмолвной, холодной Вселенной (или для теистов: Бога). Далее он говорит, что существуют особые человеческие переживания которые пробуждают понятия абсурдности. Такое осознание или столкновение с абсурдом ставит человека перед выбором: самоубийство, прыжок веры, или принятие.

«Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема - проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить,- значит ответить на фундаментальный вопрос философии».

Переходя непосредственно к концепции абсурда А. Камю, следует отметить, что она не имеет ни онтологического, ни гносеологического статуса. Абсурд ничего не познает, ни к чему не стремится, не обладает собственной шкалой ценностей, ни самоценностью. Следует обратить внимание на очень важный момент этой концепции: абсурдность мира соответствует абсурдному человеку, ясно сознающему абсурд. Таким образом, абсурд оказывается сосредоточенным в человеческом сознании. Более того, абсурд является единственным связующим звеном между призванием человека и иррациональным молчанием мира. "Абсурд равно зависит и от человека, и от мира. Пока он - единственная связь между ними" (Камю А. "Миф о Сизифе"//Камю А. Бунтующий человек М., 1990. С.48).

Абсурд как ясное, лишенное всякой метафизической надежды, видение мира. Исходя из этого постулата, А. Камю представляет абсурдное произведение свободным от стремления к утверждению сверхсмысла. Абсурдное сознание, не презирающее разум, но знающее его границы, воплощается в произведение, не объясняющим, а лишь воспроизводящим мир. Мир иррационален, непостижим, и абсурдное произведение имитирует бессмыслицу мира. Для абсурдного сознания всякое объяснение мира является напрасным: мир в силу своей нечеловеческой самобытности ускользает от нас, отвергает - становясь самим собой - навязываемые ему образы и схемы человеческого мышления. "Будь я деревом или животным, жизнь обрела бы для меня смысл. Вернее, проблема смысла исчезла бы вовсе, так как я сделался бы частью этого мира"

Абсурд имеет смысл и силу, которую трудно переоценить в нашей жизни, когда с ним не соглашаются.

Откуда это следует? Во-первых, абсурдность порождается сравнением или противопоставлением. Абсурд - это раскол, ибо его нет ни в одном из сравниваемых элементов, он рождается в их столкновении. И этот раскол - существенная связь между человеком и миром.

"Первым, и по сути дела, единственным условием моего исследования является сохранение того, что меня уничтожает, последовательное соблюдение того, что я считаю сущностью абсурда". Осознавший абсурд человек привязан к нему навсегда.

Таким образом, экзистенциализм, обожествляя то, что сокрушает человека, предлагает ему вечное бегство от самого себя. Так Ясперс, говоря, что все имеет объяснение в бытии, в "непостижимом единении частного и общего" находит в этом средство для возрождения всей полноты бытия - крайнее самоуничтожение, отсюда делая вывод, что величие бога - в его непоследовательности. Шестов говорил: "Единственный выход там, где для человеческого ума нет выхода. Иначе к чему нам Бог?" Необходимо броситься в Бога и этим скачком избавиться от иллюзий. Когда абсурд интегрирован человеком, в этой интеграции теряется его сущность - раскол.

Так мы приходим к идее, что абсурд предполагает равновесие.

Абсурд - это ясный разум, осознающий свои пределы.

Тем не менее Камю-абсурдиста беспокоит мысль о том, что традиционные моральные ценности оказываются под ударом. Их отмена, по Камю, неминуема, однако это констатируется отнюдь не с радостью, а с горьким чувством. Абсурд "не рекомендует преступления, что было бы наивно, но он обнаруживает бесполезность угрызения совести. Кроме того, если все пути безразличны, то путь долга столь же законен, сколь и любой другой. Можно быть добродетельным по капризу".

Абсурд проявляет себя в человеческом бытии тем, что вызывает к действию сознание и разум и предоставляет человеку внутреннюю свободу.

Кроме того, Камю задается вопросом: какое влияние оказывает абсурд на нравственные аспекты поведения человека, как соотносятся абсурд и мораль. По мнению Камю, человек абсурда мог бы принять только одну мораль - ту, что неотделима от Бога, ту, что продиктована свыше. Но человек абсурда живет без Бога. Все остальные виды морали представляют собой для человека абсурда лишь способы самооправдания, а ему не в чем оправдываться.

Однако было бы ошибочно полагать, что абсурд позволяет совершать любые поступки. Как говорит Камю, абсурд только делает равнозначными последствия поступков.

Посторонний и Миф о Сизифе содержат основные ключи к философии Камю. Сознание Мерсо, героя Постороннего, пробуждается лишь к самому концу повествования, когда он оказывается перед лицом смертной казни за случайное, беспричинное убийство незнакомого араба. Прототип современного антигероя, он бесит судей неприятием их лицемерия и отказом признать собственную вину. В Мифе о Сизифе мифологический герой Сизиф начинает там, где кончил Мерсо. Боги приговорили его вечно катить на гору огромный камень, который, достигнув вершины, снова падает вниз, но Сизиф всякий раз упрямо начинает сначала, понимая всю бессмысленность своего труда. В этом сознании бессмысленности своих действий и заключается его победа. Абсурдность человеческого существования

Обреченность, несчастье, беспросветность, нелепость существования - вот лейтмотив произведений Камю. Несчастные, непонятые люди живут с «несчастным» сознанием в абсурдном мире. «Абсурд» является одной из фундаментальных категорий философии Камю. «Я провозглашаю, что я ни во что не верю и что все абсурдно, но я не могу сомневаться в своем возгласе, и я должен по меньшей мере верить в свой протест».

Абсурд Камю направлен и против разума, и против веры. В бога люди верят или прибегают к нему в надежде спастись от отчаяния и абсурдности мира. Но для верующих сам «абсурд» стал богом. Иллюзии на спасение в боге бессмысленны, как и бессмысленны ужасы «страшного суда». Ведь все настоящее для людей есть каждодневный страшный суд.

Нельзя верить и в разум как божественный, так и в человеческий, поскольку разум предполагает логичность мыслей и действий, а в жизни все протекает бессмысленно и нерационально. Все реальное чуждо сознанию, случайно, а значит, абсурдно. Абсурд и есть реальность.

Сам по себе мир не абсурден, он просто неразумен, так как полностью является внечеловеческой реальностью, не имеющей ничего общего с нашими желаниями и нашим разумом.

Это не значит, что мир непознаваем, иррационален. Для Камю такие представления являются также антропоморфными, дающими нам иллюзорное представление о постижимости первоосновы мира - пусть и с помощью какой-то иррациональной интуиции. Камю достаточно высоко ставит эмпирическое познание, методы науки. Мир вполне познаваем, от одной научной теории мы переходим к другой, более совершенной. В мире нет окончательного, последнего смысла, мир не прозрачен для нашего разума, он не дает ответа на самые настоятельные наши вопросы.

Итак, рассмотрев и проанализировав понятие абсурда, Камю определяет три основных следствия из абсурда: четкое сознание, с помощью которого человек противостоит миру, внутренняя свобода и многообразие опыта бытия.

С помощью работы ума и сознания человек абсурда обращает в правило жизни то, что было приглашением к смерти, обретая тем самым смысл бытия и отвергая самоубийство.

Чувство абсурда, возникающее в результате работы сознания, позволяет человеку переоценить свою судьбу.

«Итак иди, ешь с весельем хлеб твой,
и пей в радости сердца вино твоё,
когда Бог благоволит к делам твоим...
Всё, что может рука твоя делать, по силам делай;
потому что в могиле, куда ты пойдёшь,
нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости.»
Екклесиаст, 9: 7, 10

ВВЕДЕНИЕ

Философия экзистенциализма возникает в конце XIX - начале XX века как попытка ответа на извечные вопросы человеческой цивилизации: о боге, о бытии, о предназначении человеческой жизни и загадке судьбы, - вопросы, решение которых должно быть современно живущему человеку, отвечать его пониманию действительности в конкретном историческом отрезке. Пониманию, на которое наибольшее влияние оказали величайшие и ошеломляющие успехи науки на фоне страшной моральной деградации, отражённой в многомиллионных жертвах двух мировых войн, в бесчеловечном и планомерном истреблении огромных масс беззащитных людей оружием, голодом, непосильными условиями работы в бесчисленных лагерях. Не случайно поэтому смещение центра внимании философии от проблем бытия и объективной природы вещей к субъекту, т. е. человеку, его внутреннему миру и переживаниям. В центре этой новой на тот период философии - ««экзистенция», человеческое существование, как оно предстаёт в непосредственном переживании своего «бытия-в-мире» - в актах заботы, страха, любви, ненависти, раскаяния, отчаяния, решимости, надежды и т.д.. Будучи всегда «заброшена» в ту или иную конкретную ситуацию, экзистенция совершает выбор самой себя, реализуя тем самым изначально присущую ей свободу» . Эта экзистенция так или иначе является связующей нитью, объединяющей творчество и взгляды философов-экзистенциалистов, благодаря ей мы и выделяем их как приверженцев одного философского направления. Однако, несмотря на одинаковость исходных посылок, каждый философ делает из них свои выводы, рисует свою собственную картину мира с предлагаемой моделью человеческого поведения в нём, тем самым отличаясь и выделяясь из ряда других философов.

Под общим понятием философии экзистенциализма обычно понимают несколько обособленных течений, выделенных индивидуальностью подхода к решению экзистенциальных проблем (или к невозможности решения таковых). Помимо некоторых стоящих особняком вариантов философии экзистенциализма (таких, например, как «предэкзистенциализм» С. Кьеркегора и «позитивный экзистенциализм» Н. Аббаньяно ) существует два основных направления - это теистический (К. Ясперс, Г. Марсель) и атеистический экзистенциализм (М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, А. Камю) . И если «теистические экзистенциалисты стремятся преодолеть человеческое отчуждение переоткрытием мира личностного общения с другими людьми и Богом», «пытаются вновь пробудить в современном человеке чувство глубины и загадочности в знакомом и показать, как он может найти своё настоящее Я», т.е. «открывают новый подход к трансцендентному» , то «Сартр и Камю говорят о человеке и для человека, который потерял или никогда не имел веры в Бога», «они оба пытаются показать последствия атеизма, как они их видят, и объяснить одинокому и отчуждённому индивиду ситуацию, в которой он находится», другими словами, стараются помочь найти ответы на такие, казалось бы, простые и одновременно сложные вопросы: «Как следует жить человеку в мире, где нет заранее заданного значения? Как он может придать какое-то значение своей жизни?»

Вообще, в творчестве Сартра и Камю можно при желании проследить достаточно много параллелей, главными из которых, думается, является нежелание упрощать и приукрашивать ситуацию, облегчать «заброшенность» человека в этот мир и его «невольную» свободу верой в присутствие Бога или же шифрами трансцендентного. Однако несмотря на родственность философских позиций этих авторов, мне всё-таки хочется отметить, что Альбер Камю - случай особый. Твёрдость, последовательность, бескомпромиссность, глубина, ясность и никакого самообмана - эти огненные качества его философии позволяют выделять его из ряда экзистенциалистов, и, как бы ни относился читатель ко взглядам Камю, думается, не найдётся никого, кто отказался бы признать силу, бесконечную силу этой философии, раскрывающей для почитателей Камю свою чарующую красоту. Силу, быть может, не столько в смысле глубины и логической завершённости философской системы, сколько в смысле правдивости Камю, в первую очередь, перед самим собой в ответах на основные философские вопросы, - ответах, не оставляющих человеку ничего, кроме горькой правды, и, несмотря ни на что, подчёркивающих его величие. «Оттенкам, противоречиям, психологическим примесям, всегда привносимым «объективным» умом в существо вопросов, нет места в... исследовании и страстном поиске», - пишет сам Камю. «Здесь нужна только беспощадная, то есть логичная мысль. А это непросто. Всегда легко быть логичным. И почти невозможно быть логичным до конца» .

Для Камю, наверное, ещё более, чем для Сартра, характерно, что мы имеем дело «не столько с философией, сколько с философствованием, или с некоторой «пограничной областью» между тем и другим» . Отношения самого Камю к философии экзистенциализма и, в том числе, к его собственной, можно выразить фразой из «Мифа о Сизифе»: «Я беру на себя смелость назвать здесь экзистенциалистскую позицию философским самоубийством... это удобный способ обозначить такой ход мысли, при котором она отрицает сама себя и старается себя превзойти в том, что является её отрицанием» . Действительно, чрезвычайно сложно построить стройную философскую систему, сознательно ставя предельно чёткие границы, нисколько не приукрашивая положение дел и не даже не допуская возможности придания вещам какого-то иного смысла кроме того, который они отчётливо являют. В таких условиях невольно стирается чёткая грань между философским и художественным произведением. В том числе и поэтому невозможно отделять философские произведения Камю от его художественной прозы, поскольку «его новеллы так же полны глубокого смысла, как и философские трактаты, а последние так же прекрасны, как и маленькие эссе» . Нельзя не согласиться с тем, что «Камю надо читать... Его надо читать не торопясь, наслаждаясь необыкновенной красоты слогом, по-новому неожиданным и даже парадоксальным и по-старинному изящным и романтичным» .

В данной работе мне бы не хотелось искать различия (хотя они, безусловно, есть) в философском либо писательском таланте Камю и Сартра, которые можно было бы трактовать как предпочтение одного философа другому, поскольку, признаюсь, я глубоко симпатизирую взглядам и творчеству обоих. Просто отмечу, что каждого из них характеризовал его собственный богатый образный язык, «почти поэтическое языкотворчество, метафоричность... стиля, многочисленные заимствования из других языков, в том числе «мёртвых», контекстуальность значений...», словом, всё то, «что языковая практика приобрела для того, чтобы раскрыть «другим» личностям тончайшие нюансы собственных переживаний автора» . Это и не удивительно, ведь философы-экзистенциалисты «пытаются сокрушить социальное сознание и мышление толпы, для того чтобы пробудить индивида для видения своего экзистенциального положения и своей ответственности и возможностей как свободного индивида. В этом... заключается одна из причин того, что они используют столь драматичный и эмоционально окрашенный язык. Во многих случаях они делают это, чтобы привлечь внимание к давно известным истинам, которые до поры не осознаются как глубоко затрагивающие каждого» . Несмотря на родственность главных идей философского и художественного творчества Сартра и Камю, у каждого были свой стиль, свои приёмы, свои основные философские темы.

Сам Камю говорил как бы о двух циклах своих произведений. Теме абсурда посвящены работы 30-х годов, тема бунта - «Бунтующий человек», роман «Чума» и пьеса «Праведники». Как говорил Камю в интервью, данном в Стокгольме перед вручением Нобелевской премии, в первом цикле представлено отрицание, второй решает положительные задачи; оба были задуманы одновременно и реализованы последовательно.

Итак, мы подошли к главной обсуждаемой в работе теме, а именно, к философии абсурда Камю. Как уже отмечалось, Камю не только философ, «в конце концов, прежде всего он великий писатель» . Поэтому, я думаю, было бы неправильным просто пересказывать считающееся главным философское «произведение абсурда» автора - его «Миф о Сизифе» - в отрыве от его художественной прозы. Вместо этого я попытаюсь проследить возникновение абсурда, выявить его сущность и понять, какие следствия из него может найти для себя человек на основе сразу трёх работ автора, объединённых одной темой. Это «Миф о Сизифе», повесть «Посторонний» и пьеса «Калигула», причём в качестве основного источника идей философии абсурда будет взята первая из них. Сразу оговорюсь, что, на мой взгляд, обилие цитат, приводимых мной ниже, быть может, излишнее для раскрытия какой-либо другой темы, в данном случае будет полезным, поскольку даст возможность хотя бы немного прочувствовать своеобразие «философствования» Камю, богатство и колорит причудливо окрашенного стиля, характеризующего его писательско-философский талант, поскольку, наконец, его философия абсурда - это настолько же философское построение, насколько и эмоциональный призыв автора к читателю.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ АБСУРДА

Ощущение абсурда, по Камю, приходит либо вдруг и сразу, либо человеческая жизнь на протяжении длительного периода представляет собой постепенное и постоянное погружение в глубины абсурда; но, в любом случае, вся дальнейшая жизнь меняется, об её абсурдности забыть уже нельзя. Таково мгновенное прозрение Калигулы: «Просто я внезапно почувствовал, что мне нужно невозможное. На мой взгляд, существующий порядок вещей никуда не годится» . Такова погруженная в постоянное ощущение абсурда жизнь главного героя «Постороннего» Мерсо: «В жизни ничего не переменишь, всё одно и то же» . И далее: «Всё - всё равно, всё не имеет значения, и я прекрасно знаю почему... На протяжении всей моей нелепой жизни, через ещё не наступившие годы, из глубины будущего неслось мне навстречу сумрачное дуновение и равняло всё на своём пути, и от этого всё, что мне сулили и навязывали, становилось столь же призрачным, как те годы, что я прожил на самом деле» .

Ещё более сильно, с пугающей простотой описывается сцена «абсурдного прозрения» в «Мифе о Сизифе»: «Чувство абсурда может поразить в лицо любого человека на повороте любой улицы... Утреннее вставание, трамвай, четыре часа в конторе или на заводе, еда, трамвай, четыре часа работы, еда, сон, и так всё, в том же ритме, в понедельник, вторник, среду, четверг, пятницу, субботу» (Фактически, это и есть описание образа жизни Мерсо). «Чаще всего этой дорогой следуют без особых затруднений. Но однажды вдруг возникает вопросительное «зачем?», и всё начинается с усталости, подсвеченной удивлением» .

Эта усталость - первый признак надвигающегося ощущения абсурда. Абсурд ещё не завладел человеком целиком. Согласно Камю, «усталость одновременно и последнее проявление жизни машинальной, и первое обнаружение того, что сознание пришло в движение. Усталость пробуждает сознание и вызывает всё последующее. Последующее может быть либо возвратом к бессознательности, либо окончательным пробуждением» . Итак, человек первый раз сталкивается с этой пробуждающей его сознание усталостью, и теперь от него зависит, заговорит ли его сознание во весь голос, или вновь замолчит. Так или иначе, эта усталость по Камю - первый звонок, первый бунт плоти, и «в этом бунте плоти обнаруживает себя абсурд» . Так, благодаря сознанию, абсурд впервые входит в человеческую жизнь.

Однако осознание - ещё не сам абсурд, это лишь часть того, что необходимо для полного ощущения абсурдности бытия. И Камю указывает следующий важный шаг, который делает человек на пути к абсурду. «Ещё ступенью ниже нас ждёт ощущение нашей чужеродности в мире - мы откроем... с какой силой природа, самый пейзаж может нас отрицать... Первобытная враждебность мира доносится до нас сквозь тысячелетия. В какой-то миг мы перестаём понимать этот мир по той простой причине, что на протяжении веков нам были понятны в нём лишь образы и рисунки, которые мы сами же предварительно в него и вложили, однако с некоторых пор нам не хватает больше духу прибегать к этой противоестественной уловке. Мир ускользает от нас, потому что снова становится самим собой... Ясно одно: в этой плотности и этой чуждости мира обнаруживает себя абсурд» . Камю-писатель устами Калигулы вторит Камю-философу: «Этот мир, такой, как он есть, выносить нельзя» .

«Враждебность мира» Камю - очень важный этап в понимании его философии абсурда. Действительно, научные схемы и теории, сменяющие одна другую и призванные объяснить нам мир, кричат наперебой о решении мировых загадок и тайн. Но на самом деле, они остаются лишь гипотезами, в лучшем случае лишь более новыми и близкими к действительности попытками описания явлений, причем отдельных явлений, являющихся ничтожно малой частью всей многообразной картины мира. В результате, как бы близко мы не приближались к истине, мы никогда до конца её не постигнем, и главные вопросы бытия так и останутся без ответа. Именно это и приводит человека в ужас. Он страстно хочет познать мироздание, но все его попытки, как и попытки самого Камю, разбиваются об иррациональность и чуждость мира: «... вся земная наука не даёт ничего, способного уверить меня в том, что этот мир мне принадлежит... Я понимаю, что с помощью науки могу опознать и перечислить явления, но никак не могу освоить мир. Даже если я ощупаю пальцем все извивы его рельефа, я не узнаю о нём больше» .

Следующий этап на пути к абсурду - восприятие человеком других людей в их механистическом проявлении, в их лишённой смысла деятельности, в их чуждости друг другу и осознающему индивиду. И в этом вопросе Камю невольно перекликается с Сартром. «Люди также источают нечто бесчеловечное», - пишет он. «Тягостное замешательство перед бесчеловечным в самом человеке, невольная растерянность при виде того, чем мы являемся на самом деле, короче, «тошнота», как назвал всё это один современный писатель, тоже обнаруживают абсурд» . Это замешательство перед нелепостью и тошнотворностью людских страстей испытывает и Калигула, столь внезапно ужаленный абсурдом в самое сердце. Показательны его слова до и после столкновения с абсурдом. Сначала: «заблуждается только тот, кто причиняет страдание другому» . И затем: «Если казна имеет значение, тогда человеческая жизнь его не имеет... Все... должны согласиться с этим рассуждением и полагать, что их жизнь - ничто, коль скоро деньги для них - всё. А пока я решил быть логичным, и, поскольку власть принадлежит мне, вы увидите, во что вам обойдётся эта логика. Я искореню противоречия и противоречащих» . Мерсо, другому герою Камю, в друзьях его матери, пришедших проститься с покойной, видятся скорее люди-автоматы в их гротескно-механическом, нежели жизненном проявлении, и он невольно ощущает своё одиночество и отчуждённость, противопоставляет себя им: «... они неслышно скользили в слепящем свете. Они уселись, и ни один стул не скрипнул. Никогда никого я не видел так ясно, до последней морщинки, до последней складки одежды. Однако их совсем не было слышно, просто не верилось, что это живые люди... Больше всего меня поразило в их лицах, что я не мог разглядеть глаз, только что-то мерцало в сети морщин... у всех были беззубые, запавшие рты... Тут я заметил, что все они, качая головами, сидят напротив меня... У меня мелькнула нелепая мысль, будто они собрались, чтобы меня судить» .

В довершение всего, человек словно вспоминает о грядущей смерти, и это, пожалуй, самый сильный аргумент абсурда. Конечно, он знал о ней и ранее. Но в том, доабсурдном понятии смертности и в осознании смерти в её абсурдности - огромная разница. До столкновения с абсурдом человек живёт, будто смерти нет вовсе: «... никогда не удастся в достаточной мере изумиться тому, что все живут так, как если бы они о смерти «знать не знали»» . Однако после укоренения абсурда в сознании человека нелепость и пугающая неотвратимость смерти повсюду с ним, и от них уже никуда не деться: «В действительности источником ужаса является математическая непреложность события смерти... Простота и бесповоротность произошедшего и дают содержание чувству абсурда. В смертельном свете этой судьбы проступает её бесполезность» . Действительно, смерть только тогда становится по-настоящему ужасна, когда человек встречается с абсурдностью лицом к лицу и осознаёт её. Об этом, кстати, говорит и Хайдеггер, цитируемый Камю: «Мир ничего не может предложить человеку, находящемуся во власти страха» . «Люди умирают, и они несчастны» , - восклицает Калигула так, словно он только что по-настоящему осознал эту прописную истину. В каком-то смысле, так оно и есть, потому что, конечно, он всегда знал о ней, но именно теперь, в сиянии абсурда, она становится ему невыносима. До такой степени, что Калигула уже не может забыться во сне так, как раньше, другими словами, жизнь его, вернее, ощущение жизни в корне изменились. «В сущности, все мы осуждены на смерть» - вторит ему герой «Постороннего» . После такого прозрения неотвратимость смерти становится невыносима. «Мысль, что «я есмь», мой способ действовать так, будто всё имеет смысл..., - всё это головокружительно опровергается абсурдностью возможной смерти» .

Таковы в общих чертах предпосылки и условия возникновения абсурда в человеческом сознании. Поговорим теперь о его непременных составляющих.

СУЩНОСТЬ АБСУРДА

Из рассмотренного выше может показаться, что по сути дела абсурд это и есть мир - непознаваемый, не поддающийся до конца разумному объяснению, с его странными законами, с его чуждостью человеку, наконец, с его в высшей степени нелепой, превращающей всё в тщету смертью. Но Камю вовремя предостерегает, в том числе и самого себя, от такой неправильной трактовки понятия абсурда: «Я говорил, что мир абсурден, но я слишком поспешил. Сам по себе этот мир неразумен - вот всё, что можно сказать о нём» .

Так что же всё-таки такое абсурд в трактовке Альбера Камю? «Я знаю, чего хочет человек, знаю, что ему предлагает мир, и теперь могу сказать, что знаю, чем они соединены» - рассуждает философ. Ответ Камю таков: абсурд - это связь, соединение непознаваемости мира с жаждой человеческого познания. «Абсурдно же столкновение этой иррациональности с отчаянной жаждой ясности, зов которой раздаётся в глубинах человеческой души. Абсурд зависит от человека в той же мере, в какой он зависит от мира» . Для Камю очень важно понимание противостояния человеческого разума и окружающей действительности, из которой рождается абсурд. Уже в других выражениях, он снова и снова повторяет это утверждение. «... человек оказывается перед иррациональным. Он испытывает желание быть счастливым и постигнуть разумность жизни. Абсурд рождается из столкновения этого человеческого запроса с безмолвным неразумием мира... Иррациональность, человеческая ностальгия и абсурд, вытекающий из их встречи, - таковы три действующих лица той драмы, которая неминуемо должна покончить со всякой логикой, на какую бытие способно» .

«Этот мир не имеет значения, и кто это понимает - обретает свободу» , - восклицает Калигула, и хочется лишь добавить: «абсурдную свободу». Впрочем, о самой свободе речь у нас впереди. Пока же отметим, что из слов Калигулы следует, во-первых, что «мир не имеет значения», т. е. абсурден и, во-вторых, что некто это «понимает», т. е. абсурдность осознаётся. Соединение разума и абсурда здесь налицо. В «Постороннем» характерны слова из эмоционального откровения обычно молчаливого Мерсо священнику незадолго до казни: «Напрасно он (священник) уверен, что жив, ведь он живёт как мертвец. Вот и я с виду нищий и обездоленный. Но я уверен в себе и во всём, куда уверенней, чем он, я уверен, что жив и что скоро умру. Да, кроме этой уверенности, у меня ничего нет. Но по крайней мере этой истины у меня никто не отнимет» . В повести Камю так же последователен, как и в философском эссе. Абсурд - близящаяся и заранее нелепая казнь Мерсо. Его уверенность в смерти - способность абсурд осознавать.

Значит ли все сказанное выше, что достаточно одного факта столкновения, одного чувства противоречивости человеческого сознания и окружающего мира, чтобы абсурд вступил в свои права? Достаточно лишь раз осознать это противоречие и тут же забыть о нём, чтобы быть «абсурдным» человеком? Как оказывается, нет. Потому что, по Камю, «всё дело в том, чтобы в состоянии абсурда жить» . Как уже было показано, абсурд не может существовать вне мира, но в то же время абсурд не может существовать и вне человеческого сознания, и потому он, как и всё на свете, подвластен гибели. Поэтому, считает Камю, чтобы быть постоянно погруженным в абсурд, чтобы жить в нём, человек должен непрестанно его осознавать. Как пишет Камю, «если я хочу сохранить этот конфликт, то не иначе, как благодаря постоянному осознаванию, всякий раз возобновляемому, всегда пребывающему в напряжённости» . Действительно, «абсурд умирает только тогда, когда от него отворачиваются» .

Однако, как считает философ, и простого постоянно возобновляемого осознавания ещё не достаточно для существования абсурда. Человек может осознавать абсурд, но он не должен его принимать. Если нет «осознанной неудовлетворённости» и «постоянного отрицания», то устраняется и разлад между человеком и миром, а с ним устраняется и абсурд. «Абсурд имеет смысл только в той мере, в какой с ним не соглашаются» .

Особое значение уделим словам «постоянное отрицание». Здесь кроется непременное требование «отсутствия какой бы то ни было надежды». Надежды, которая может придать смысл человеческой жизни. И если даже человек всегда и всюду осознаёт абсурдность жизни, но он надеется (на смысл, которым он когда -либо проникнется, на жизнь вечную, на воссоединение с Единым или Богом, пусть даже очень нескоро, в далёком будущем), то абсурд гибнет. В данном случае надежда трактуется Камю как самообман, как нежелание человека принимать очевидные, пусть даже очень непростые истины. По Камю, единственное действительное знание подлинного человека абсурда сводится к тому, «что в рамках чутко внемлющего всему сознания нет места надежде» .

Вся жизнь Постороннего, Мерсо, проходит под знаком отрицания надежды. Мерсо - как никто другой есть человек из реального мира, живущий своим настоящим, и ничего другого ему не надо. На вопрос священника, как Мерсо представляет себе жизнь вечную, тот восклицает: «Так, чтобы вспоминать вот эту жизнь, земную!» . И в этом - весь Мерсо.

По-другому раскрывается тема надежды в пьесе «Калигула». Если сначала главный герой надеется на то, что «настанет час преображения для меня и вместе со мной для всего мира, и тогда люди наконец перестанут умирать и будут счастливы» , то перед смертью надежда покидает Калигулу, и можно сказать, что в этот момент он абсурден как никогда ранее: «...сегодня я ещё свободней, чем был все эти годы. Я освободился от воспоминаний и от иллюзий... Я знаю, что всему приходит конец!»

Неприятие надежды воспринимается Камю, пожалуй, как самое сложное из условий абсурда. В доказательство этого он последовательно показывает, как происходит уход от абсурда в надежду у Киркегора, Шестова, Ясперса. Надо отметить, что взгляды этих философов близки Камю и принимаемы им почти во всём, кроме той точки, откуда появляется надежда. Для Ясперса надежда - это уход в трансцендентное, для Шестова - принятие непонятного и противоречивого Бога, единственное доказательство существования которого - в его бесчеловечности, для Киркегора - в примирении, которое выражается в заключительном отрицании всемогущества разума и согласии с его ограниченностью, так называемой «жертве Интеллекта» в угоду Божественному. Камю рассматривает этот уход в надежду как философский «прыжок», поскольку между абсурдностью и Богом существует разрыв, который недоступен чистой, до конца логичной мысли. Преодолеть этот разрыв можно только «метафизически» перепрыгнув через него, т. е. прийти к Богу вопреки доводам разума. Эта парадоксальная логика говорит, что мир абсурден, и выхода из этого абсурда нет, но именно поэтому есть Бог, в противном случае разве мы испытывали бы в Нём потребность?

Однако довольно об этом. Итак, все условия выполнены, благодаря Камю человек становится «человеком абсурда». Поговорим теперь о следствиях, извлекаемых философом из этой ситуации.

СЛЕДСТВИЯ АБСУРДА

Согласно Камю, как нами уже было показано, необходимо непрестанно поддерживать жизнь абсурда постоянным его осознаванием или, словами автора, «смотреть на него в упор». Отсюда Камю выводит идею бунта, занявшую одно из главных мест в более позднем творчестве философа и наиболее подробно раскрытую в «Человеке бунтующем» . Бунт по Камю есть постоянное столкновение человека с собственным неведением. Бунт - это постоянное требование ясности и открытости мироздания человеческому познанию. А поскольку мир всегда остаётся чуждым человеку, то, тем самым, бунтуя, человек как бы непрерывно доказывает самому себе своё постоянное присутствие в этом мире. Причём индивид осознаёт, что это его требование ясности никогда не будет удовлетворено, т. е. бунт отнюдь не даёт повода надежде. «Бунт есть убеждённость в давящем гнёте судьбы за вычетом смирения, которое должно было бы этой убеждённости сопутствовать» . Этот метафизический бунт придаёт ценность человеческой жизни, он возвращает её величие, казалось бы, отнятое упраздняющей человека действительностью. Согласно автору, нет зрелища более прекрасного, чем постоянная схватка разума с окружающей действительностью, потому что в ней рождаются человеческая гордость, мощь и самобытность. Говоря о человеке, Камю подчёркивает, что «абсурд - это предельное напряжение, которое он постоянно поддерживает своим одиноким усилием. Потому что знает: своим осознанием и бунтом изо дня в день он свидетельствует о своей единственной правде, которой является вызов. И это первое следствие» .

Бунт Калигулы налицо. Для него это главное следствие абсурда. Поставить всё с ног на голову, навести в империи неслыханные и даже немыслимые порядки, посредством своего правления захотеть сделать возможным невозможное, своими зверствами потрясти глубинные основы людского существования - это ли не бунт? С бунтом Мерсо дело обстоит сложнее. На первый взгляд кажется, что он вообще не бунтует, по крайней мере мне не удалось отыскать в постороннем какие-то попытки «метафизического» бунта или его скрытые проявления. Однако из этого не следует, что Мерсо не абсурден. Не все следствия абсурда важны для каждого в одинаковой степени. Согласие Мерсо не является покорностью судьбе и полным подчинением себя, его «равнодушное» смирение есть глубочайшее внутреннее родство с окружающим миром. Мерсо состоит с ним скорее не в отношениях противостояния, но братства, он слит с миром и растворён в нём, они живут одной жизнью. Мерсо не бунтует не потому что не абсурден; наоборот, он абсурден столь глубоко, что бунт ему уже не нужен.

Вторым следствием абсурда Камю считает свободу. Разберёмся с этим понятием подробнее, поскольку в таком, на первый взгляд, очевидном понятии, как свобода, скрыт некий парадокс, и, как мы увидим, свобода свободе рознь.

Итак, до встречи с абсурдом человек, что кажется вполне естественным, имеет свои цели и планы на будущее и старается жить, руководствуясь именно ими. Он взвешивает свои шансы на успех, рассчитывает на некоторые будущие события; он верит, наконец, в своё управление собственной жизнью. Действительно, если суммировать всё перечисленное, получается, что человек поступает в жизни так, как если бы был свободен. В каком-то смысле свобода есть его подсознательная установка, помогающая строить свою жизнь по разработанному плану. Она есть вера в то, что он сам - хозяин своей жизни.

Вот тут-то и появляется первое противоречие, которое мы попытаемся прочувствовать. Живя с уверенностью в своей свободе, он в некотором смысле становится её рабом, поскольку постоянно согласует свои поступки с требованиями преследуемой им цели. В результате он оказывается в жёстких рамках поведения, диктуемого, как ему кажется, его собственным выбором своего будущего. Таким образом этот постулат о свободе, иллюзией которой живёт обычный человек, в известном смысле сковывает его, и, столкнувшись с абсурдом, человек вдруг понимает, «что высшей свободы, свободы быть, единственно могущей послужить основанием для истины, не существует» , поскольку в этом мире неотвратима смерть, после которой всё будет кончено. В том числе и его иллюзорная свобода.

И наоборот, абсурд, сводящий к нулю шансы человека на вечную свободу в высшем смысле, возвращает ему свободу поступков, свободу мысли и действия, т.е., согласно Камю, не «метафизическую», а его личную, «внутреннюю» свободу. В возврате к отчётливому сознанию, бегстве от повседневного сна философ видит первоначальные посылки «внутренней» или, по-другому, абсурдной свободы, в уверенности в том, что завтрашнего дня нет - её непосредственную причину. Камю подводит такой итог абсурдной свободе: «...смерть и абсурд предстают здесь, это отчётливо ощутимо, принципами единственно разумной свободы: той, которую дано испытать сердцу человеческому и которой оно может жить. Таково второе следствие» .

Внутренняя свобода Калигулы в силу его неограниченной власти становится принудительной свободой всех, она разрастается до имперских размеров. «Возвестите Риму, что ему наконец возвращена свобода и что вместе с ней наступает великое испытание» , - говорит Калигула, прекрасно понимая, какую свободу он имеет в виду. Для него свобода - власть хаоса и разрушения, Калигула хочет взять на себя абсурдную функцию мира, самому сделавшись слепым и бесчеловечным случаем. На примере Калигулы Камю показывает опасность такой разрушительной внутренней свободы в соединении с силой власти.

Примером Мерсо хорошо иллюстрируется разница в свободе метафизической и внутренней. Сам Мерсо так описывает предложение начальника заняться новой работой, рисующей неплохие перспективы: «Я сказал - пожалуй, хотя, в сущности, мне всё равно. Тогда он спросил, неужели мне не интересно переменить образ жизни. Я сказал, в жизни ничего не переменишь, всё одно и то же, а мне и так хорошо» . Мерсо понимает, сколь глупо рассчитывать на высшую, вечную человеческую свободу, которая могла бы придать смысл его будущему; правильнее сказать, это даже не понимание, а его органическое ощущение. Взамен он обретает свободу абсурда, которая роднит его с миром. Можно сказать, что как и мир, Мерсо чужд и непонятен остальным, но зато красота мира служит источником его постоянной тихой и глубокой радости жизни.

Итак, человек абсурда бунтует, и он «внутренне» свободен. Что же ещё можно извлечь из понятия абсурдности? Стремясь дать ответ на этот вопрос, Камю проводит чёткое различие качества и количества жизненного опыта, существенно важное для человека абсурда. И если абсурд существует лишь в постоянном противоборстве бодрствующего сознания и той темноты, которая его окружает, в состоянии перманентного человеческого бунта, то сам собой напрашивается вывод, что «важно не прожить как можно лучше, а пережить как можно больше» . В вопросе о количестве и качестве прожитых лет происходит однозначный выбор в пользу количества. Причём количество опыта не является для Камю простым эквивалентом числу прожитых человеком лет. Пережить как можно больше - это прежде всего значит как можно чаще противостоять миру, это значит «прочувствовать свою жизнь, свой бунт, свою свободу, и как можно сильнее» . А это можно сделать при любых жизненных событиях, выпадающих на человеческий удел. В этом смысле все виды опыта равноценны. Тем не менее единственным препятствием на пути к ещё более длительному человеческому противостоянию является смерть. И хотя количество жизненного опыта человека не есть в прямом смысле срок его жизни, Камю всё же замечает, что отнятые смертью годы жизни и опыта никогда не будут возмещены. И от воли человека тут ничего не зависит. Как считает философ, в данном случае речь идёт исключительно о везении. Однако, несмотря на слепой жребий, остаётся само человеческое стремление к продолжению противостояния миру и абсурдного опыта, потому что «настоящий момент и непрерывное следование настоящих моментов перед постоянно бодрствующей душой - вот идеал человека абсурда» . Это постоянное стремление Камю называет страстью.

«Таким образом», - говорит Камю, подытоживая свои выводы из понятия абсурдного, «я извлекаю из абсурда три следствия - мой бунт, мою свободу и мою страсть» .

Теперь зададимся обратным вопросом: какие, казалось бы, очевидные выводы Камю не делает из абсурда? В первую очередь, это вывод о человеческой вседозволенности. Философ, однако, замечает, что понятие морали неприменимо к человеку абсурда, поскольку единственно возможная для него мораль - мораль высшая, исходящая от Бога, является недоступной, так как человек абсурда сам живёт без Бога. Однако отсутствие морали не перетекает в принцип вседозволенности. Карамазовское «всё позволено» вовсе не означает, будто ничего не запрещено. В смысле свободы высшей абсурд не освобождает, а скорее связывает, диктуя человеку свои правила. Он не даёт разрешения на любые поступки, он лишь делает равноценными их последствия. «Он не советует поступать преступно, однако он обрекает на бесполезность угрызения совести» . И поскольку все виды опыта равноценны для абсурда, то исполнение своего долга становится столь же законным, как и всё остальное. В пьесе Камю показывает, как неверно понимает вседозволенность Калигула. Тирания - это один из путей, на которые указывает ему абсурд, и император с головой окунается в свои зверства, ему доставляет наслаждение смотреть, как по его приказу льётся людская кровь, как его подданные трепещут и раболепствуют перед ним, как угодливо улыбается ему сын убитого им отца и холуйствует перед ним муж обесчещенной им женщины. Устами главного героя пьесы Камю говорит, что это ложный путь, которым Калигула ничего не достигает, в то время как самого императора ждёт кара. «Я пошёл не той дорогой, она никуда не ведёт. Моя свобода - ложная», признаётся Калигула сам себе.

ЖИЗНЬ В СОСТОЯНИИ АБСУРДА

В самом начале «Мифа о Сизифе» Камю ставит вопрос о самоубийстве как основополагающий философский вопрос. Достойна ли жизнь быть прожитой? Чтобы появились прочие философские проблемы, необходимо прежде всего дать ответ на этот исходный вопрос. Всё рассуждение Камю об абсурде является, следовательно, в первую очередь, попыткой ответа на вопрос об оправданности самоубийства. В силу изложенного выше становится очевидным, что самоубийство должно быть отвергнуто. В мире абсурда, где единственным достижением является количество пережитого абсурдного опыта, нет места самоубийству. Оно являлось бы, как и философский «прыжок», полнейшим приятием сущего, абсурд же не имеет ничего общего со смирением. Самоубийство - это своего рода смерть абсурда. Камю же говорит: «Всё дело в том, чтобы в состоянии абсурда жить».

Так какая же она, эта жизнь в состоянии абсурда? Есть ли в ней ещё что-то, кроме постоянного созерцания абсурдности бытия и бунта? Как выясняется, есть, и довольно многое. Более того, как раз абсурд и заставляет человека на временном отрезке между рождением и смертью, за которой нет ничего, жить активной, полнокровной, деятельной жизнью. Противопоставить абсурдной истине свою жизнь и своё величие - вот первостепенная задача человека абсурда.

Какой именно должна быть деятельность такого человека? Да какой угодно. Это может быть и погружение в пучину любви, каким Камю рисует донжуанство, когда сам Дон Жуан - не просто обольститель, коллекционирующий свои мужские победы, а человек, который каждую доверившуюся ему женщину любит с одинаковой силой и со всей душой, снова и снова погружаясь в глубины чувств. В постоянном любовном умирании и возрождении или, точнее, в неугасающей молодости и новизне любви - его бунт и его свобода, в силе любви - его страсть. Это может быть и актёр, сама жизнь, вернее, сама игра которого есть лучшая демонстрация абсурда. Человеческие жизни, судьбы, неповторимые и вполне законченные, развёртывающиеся и завершающиеся за несколько часов в замкнутом пространстве - это ли не наивысшая концентрация абсурда? Это может быть, наконец, судьба завоевателя, извлекающего свою смелость, силу и абсурдное оправдание в своём презрении к человеческой смерти, и, в особенности, к своей собственной.

Надо отметить, что кратко обрисованные выше образы нисколько не исчерпывают возможные жизненные пути абсурдного человека. С таким же успехом, отмечает Камю, «это могли бы быть при желании девственник, чиновник или президент республики» . Тиран и мелкий служащий, литературные герои самого Камю, абсурдны нисколько не меньше, чем Дон Жуан и драматический актёр. Но особенно мне хотелось бы остановиться на образе творца как воплощения абсурда, под которым Камю понимает прежде всего философа и писателя.

Для начала согласимся, что, как справедливо замечает Камю, не будь абсурда, самого искусства могло бы и не быть, поскольку мир был бы предельно ясен, а искусство, в том числе философия и роман, есть в некотором роде наше толкование иррационального мира. Итак, писательское искусство - порождение абсурда, так где же ещё, как не в этой деятельности наиболее полно может проявить себя абсурдный человек? Можно сделать вывод, что творчество - совершенная реализация третьего следствия абсурда - человеческой страсти. Чтобы к абсурду прийти, человек должен смотреть на вещи честно и открыто, быть логичным до конца, и тогда последовательное рассуждение приведёт его к цели. Романное творчество же «отмечает точку, откуда берут начало абсурдные страсти и где рассуждение останавливается» . Однако недостаточно просто творить, чтобы быть творцом абсурда. Камю указывает, каким именно должно быть абсурдное творчество: «Задача человека абсурда не в том, чтобы находить объяснения и решения, а в том, чтобы самому испытать и описать» . Абсурдный романист не гонится за объяснениями и толкованиями. Он - лишь беспристрастный описатель человеческого опыта, и, описывая его, он тем самым приумножает его количество, служа цели, единственно правильной в абсурдном мире. Поэтому далеко не каждый романист может быть с полным основанием назван абсурдным. И дело тут не только в попытках разъяснений смысла там, где для абсурдного человека его нет, дело ещё в присутствии в произведении надежды. Существует немало писателей, творчество которых так или иначе перекликается с абсурдом, среди которых Стендаль и Бальзак, Пруст и Мальро, Достоевский и Кафка. Однако только единицы можно назвать абсолютно творчески абсурдными. «Я жду от абсурдного творчества того же самого, чего я требовал от мысли, - бунта, свободы и многообразия», - пишет Камю. «Затем оно обнаружит свою полнейшую бесполезность» . Именно этому важнейшему качеству - бесполезности, бесплодности абсурдного романа надежда как раз и не даёт реализоваться. Надежда - это всегда некий вкладываемый писателем смысл. Камю находит надежду и в романах Достоевского и Кафки, ценимых им, быть может, более других. Для Достоевского это - жизнь после смерти в Боге, т. е. - жизнь вечная, у Кафки - путь к Богу, которого Камю отождествляет с замком из одноимённого романа Кафки, куда неудержимо и безнадёжно стремится его главный герой.

Окидывая одним обобщающим взглядом описания у Камю человека абсурда в его различных проявлениях, нельзя не отметить нескрываемое одобрение, ярко выраженную положительную оценку, даваемую философом своим абсурдным героям. Даже Калигула, ярчайшее олицетворение зла в человеческой истории, приобретает в глазах Камю своё абсурдное оправдание. Калигулу Альбера Камю, как мне кажется, нельзя ненавидеть; по крайней мере, он достоин сочувствия.

Напутствие философа и писателя словно отражено в цитате из Екклесиаста, послужившей эпиграфом к данной работе. Несмотря на трагичность человеческого удела и неотвратимость смерти, идти по жизни гордо и радостно - вот что позволяет человеку быть воистину Человеком.

Трудно не почувствовать эмоциональный заряд автора, невольно передающийся и читателю, проникающемуся уважением к людям, способным при ясном осознании абсурдной истины не потерять гордости и человеческого величия. К тем, кто способен жить в постоянном конфликте мира и разума и не растерять умения радоваться каждому мигу своей жизни. По крайней мере, для меня - именно в этом наиболее остро проявляет себя ощущение силы и красоты философии абсурда Альбера Камю.

Нам осталось указать на ещё один и, возможно, наиболее противоречивый вывод, заключаемый Камю из философии абсурда, который мы наблюдаем в его трактовке мифа о Сизифе, послужившего названием всей философской работы.

Боги за грехи обрекли Сизифа вечно вкатывать на вершину горы огромный камень, откуда он снова и снова скатывался к её подножию, не без основания полагая, что нет ничего более ужасного, чем постоянная бесполезная и безнадёжная работа. Сами причины столь явной немилости богов упоминаются Камю как бы вскользь. Гораздо больше занимает его сама работа Сизифа в преисподней, хотя никаких мифологических упоминаний об этом не имеется. И Камю самостоятельно дописывает этот образ вечного труженика, придавая ему самое что ни на есть абсурдное толкование. Камю живо представляет себе нечеловеческие усилия Сизифа, его колоссальное напряжение в своём бесполезном труде. Но существует момент, когда камень достигает вершины, начинается спуск, и для Сизифа настаёт короткая передышка, равнозначная для него просветлению ума. Это тот самый миг, когда Сизиф как никогда остро осознаёт своё страдание и трагичную абсурдность своей судьбы. Вначале этот краткий интервал времени был насыщен страданиями, когда были ещё слишком сильны воспоминания о прошлой земной жизни. Но текло время, и вот к Эдипу пришло осознание, что его судьба принадлежит ему самому, а обломок скалы - его собственная забота. Когда Сизиф возвращается к своему камню, он ясно сознаёт, что череда бессмысленных действий, им совершаемых - это судьба, выбранная им самим, «спаянная воедино его собственной памятью и скреплённая печатью его слишком быстро наступившей смерти». «Здесь-то и коренится молчаливая радость Сизифа» . Было бы ошибочно утверждать, что счастье непременно вытекает из открытия абсурда. И всё-таки «надо представлять себе Сизифа счастливым» . Вот он - самый парадоксальный, и, быть может, самый значимый вывод Камю.

Не могу не процитировать слова Мерсо, сказанные ночью, которая могла стать последней ночью его жизни. Эти слова - словно квинтэссенция абсурда и счастья; может статься, в них Камю сказано больше, чем во всей философской работе: «Как будто неистовый порыв гнева очистил меня от боли, избавил от надежды, и перед этой ночью, полной загадочных знаков и звёзд, я впервые раскрываюсь навстречу тихому равнодушию мира. Он так на меня похож, он мне как брат, и от этого я чувствую - я был счастлив, я счастлив и сейчас» .

Чуть перефразируя, ещё раз приведём вывод Камю: человека абсурда - в его жизни среди иррациональности мира и абсурдности смерти, в центре всего, что представляет собой человеческий удел - надо представлять себе счастливым.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, я постарался выполнить поставленную перед собой задачу, а именно проследить условия возникновения абсурдного ощущения у индивида, выявить составные части абсурда и показать, какие философские выводы можно сделать из абсурдного жизнечувствия. Быть может, мне могут возразить, что тема абсурда этим далеко не исчерпывается, и целый ряд авторов и литературных произведений или даже произведений искусства оказался за пределами этой работы. Что ж, вполне возможно, что это на самом деле так, однако, хочется напомнить, что по первоначальному замыслу и названию работа не призвана дать полное исследование понятия абсурда, а только лишь дать описание абсурдной философии, и, более того, не философии абсурда в целом, а именно «философии абсурда Альбера Камю». И эта вполне конкретная цель, как мне представляется, достигнута. Посему в этом рассуждении о философии абсурда Камю, думается, можно поставить точку.

Или почти точку.

Всю свою творческую жизнь философ и писатель словно старался сам для себя найти оправдание своей трудной для принятия, тяжёлой, не оставляющей надежды философской истине. Отсюда и эволюция его философских взглядов, и его метания, и его творческий кризис последних лет жизни. Но, как ни парадоксально, главное подтверждение в абсурдности пришло к Камю в самый последний момент. Когда автомашина, в которой он январским днём 1960 года возвращался в Париж, врезалась в дерево, Камю, быть может, успел в самый последний миг заново осознать свою глубокую правоту, ещё раз убедившись в абсурдности бытия и в абсурдности - на этот раз его собственной - смерти.

ЛИТЕРАТУРА

1. Библия. М.: Российское Библейское Общество, 1995
2. Дидье Жюлиа. Философский словарь. - М.: Международ. отношения, 2000
3. Зотов А. Ф., Мельвиль Ю. К. Западная философия XX века. Т.1. - М.: - Интерпракс, 1994
4. Камю А. Сочинения. В 5 т. Т. 1. - Харьков: Фолио, 1998
5. Камю А. Сочинения. В 5 т. Т. 2. - Харьков: Фолио, 1997
6. Камю А. Сочинения. В 5 т. Т. 3. - Харьков: Фолио, 1998
7. Коплстон Ф. История философии. XX век. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2002
8. Новый энциклопедический словарь. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2000
9. Спиркин А. Г. Философия: учебник. - М.: - Гардарики, 2002
10.Философия: Справочник студента / Г. Г. Кириленко, Е. В. Шевцов. - М.: ООО «Издательство АСТ»; Филологическое общество «СЛОВО», 2000

Абсурд бытия как сон разума
(Анализ эссе Альбера Камю « Миф о Сизифе.)

« Быть или не быть - таков вопрос»;
Что благородней духом - покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством? Умереть, уснуть -
И только; и сказать, что сном кончаешь
Тоску и тысячу природных мук,
Наследье плоти, - как такой развязки
Не жаждать?.. »

В.Шекспир. « Гамлет»

Предисловие.

«На нижеследующих страницах речь пойдёт о чувстве абсурда, обнаруживаемом в наш век повсюду, - о чувстве, а не о философии абсурда, собственно говоря, нашему времени неизвестной, » - так начинается эссе «Миф о Сизифе», автором которого является философ - экзистенциалист Альбер Камю. Надо сказать, что абсурд - лишь одна из идей экзистенциальной философии. Но мне хотелось бы рассмотреть в творчестве Камю именно её, так как в наше тяжёлое время абсурдность жизни стала актуальной темой. Почему - давайте поразмышляем.
Итак, предметом моей работы будет анализ произведения А. Камю « Миф о Сизифе».

I. ВСТУПЛЕНИЕ.

Идея абсурда.

В
течение своей жизни человек сталкивается со многими ситуациями, и каждая из них оставляет в его душе свой след. Но что бы ни узнал человек, ему всегда будет чего - то не хватать. Находясь в постоянном поиске, он будет томиться от неопределённости и задавать себе вопросы, на которые нет ответа: «Кто есть я и что есть мир? Где начинается бытие и где заканчивается? Чего я ищу и когда я найду, да и найду ли вообще? »
В итоге однажды бумажные декорации мира начинают исчезать, и человек понимает, что ему пора умирать. И тогда из глубин его души всплывает еще один вопрос, последний: «А чего ради я жил? » И вслед за этим вопросом приходит осознание того, что жизнь, потраченная на поиски эфемерного ориентира, окончена и готова перейти в небытие. Человек чувствует необыкновенное противоречие между собой, своими помыслами и желаниями и миром, окружающим его.
«Мир, который поддаётся объяснению, пусть самому дурному, - этот мир нам знаком. Но если вселенная внезапно лишается как иллюзий, так и познаний, человек становится в ней посторонним.» В этой фразе сосредоточена основная идея «абсурдной» философии Альбера Камю. В своей обычной жизни человек либо познаёт, то есть принимает свои ощущения за исходный пункт, либо живёт иллюзиями, то есть привязывает свои ощущения к тому, что уже знает. Но если вдруг человек понимает, что всю жизнь обманывался, так как считал, что знает всё, и всё казалось ему знакомым и очевидным, то его разочарованию нет конца. Ничего знакомого в своей жизни он больше не находит. Всё куда - то исчезло, словно неожиданно во время действия в театре рухнули декорации, а актёр, не зная что делать, в недоумении бродит по сцене. Что же делать? Актёр и сцена не сочетаются друг с другом, они из разных миров. Человек чувствует свою жизнь чем - то абсурдным, чем - то невозможным. И тогда актёр спрыгивает с подмосток!
Человек стреляется, вешается, выпрыгивает из окна... Можно поставить точку. Человек понял, что ему не стоит жить! Но Альбер Камю ставит здесь точку с запятой; он предлагает проследить путь человека с самого начала: а не упустили ли мы чего - нибудь? «Исподволь утверждалось, будто взгляд на жизнь как на бессмыслицу равен утверждению, что она не стоит того, чтобы её прожить, » - говорит он и тут же спрашивает:«А так ли это на самом деле? »
Итак, всё сводится к единственному вопросу: «Если жизнь бессмысленна, то стоит ли жить? » Давайте же пройдём по страницам «Эссе об абсурде» Альбера Камю, чтобы вместе с автором найти ответ на этот вопрос.

II. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ.

Абсурдная логика.

П
очему мы должны говорить об абсурде? Разве нет ничего важнее? Камю утверждает, что нет. Действительно, можно ли решать, как жить, не решив, стоит ли жить вообще? Ответить на этот вопрос - значит решить фундаментальную задачу философии.
Что нужно, чтобы решить её? В работах других философов (среди которых Камю называет Льва Шестова, Карла Ясперса, Сёрена Кьеркегора, Эдмунда Гуссерля и др.) признание абсурда - это вывод из всех данностей, а у Камю - это исходная точка. Он протягивает цепь между абсурдом и смертью, и пытается выяснить, цела ли она, все ли звенья на месте?
Как рассуждает самоубийца? Что заставляет его, загнав в ствол патрон, нажать на курок? Иными словами, почему он убивает себя? Возможно, все его горести перевешивают желание жить, или безмерная скука заставляет его уйти из этого мира? И маленькая неприятность может загнать в такое расположение духа, что захочется свести счёты с жизнью. Однако какие бы причины не назывались, существует нечто иное. Желание жить в сто раз сильнее, чем желание умереть.
Существует логика, особая логика самоубийцы, которая и заставляет отказаться от жизни. Эта логика ведёт его до самой смерти. Основным принципом этой логики является абсурдность, всеобъемлющая и вечная. Абсурдная логика предполагает, что бытие абсурдно, тогда как любая другая логика - что бытие рационально и подчинено неким законам. Мыслить в соответствии с абсурдной логикой может далеко не каждый.
Итак, мы начинаем наше путешествие от абсурда к смерти, не упуская из вида ничего на своём пути и руководствуясь абсурдной логикой. Постойте! Но что же такое абсурд?!

Абсурд как таковой.

Д
ействительно, а в чём же он выражается? Что это за чувство, которое заставляет человека расстаться с жизнью, которое побуждает его порвать нить своего существования и упасть в бездну небытия?
Абсурд, и само по себе понятие абсурда, подразумевает нечто невозможное, нечто противоречивое. Альбер Камю пишет: «Если я обвиню невиновного в кошмарном преступлении, если я заявлю добропорядочному человеку, что он вожделеет к собственной сестре, то мне ответят, что это абсурд. «Но чувство абсурда и понятие абсурда - это не одно и то же. Давайте сначала рассмотрим сущность чувства абсурда, которое «...лежит в основании... »
Абсурд есть по своей сути потеря всех иллюзий. Но изнанка бытия, его истинная сущность такая иррациональная, такая неразумная и не находящая себе нормального объяснения, что кажется неправильной и невозможной. Итак, первое условие абсурда - Беспорядок! Страшный и тотальный, охвативший всю Вселенную и не оставивший камня на камне от прежних сладостных иллюзий. Человек мечется из стороны в сторону, не находя ничего знакомого.
Неудивительно, что его охватывает нестерпимое желание погрузиться в покой и порядок, обрести вновь свой знакомый и укладывающийся в рамки здравого смысла мир. Это и есть второе условие абсурда - Ностальгия, страстная и непрекращающаяся.
Вслед за Ностальгией приходит сознание того, что мир столь дорогой его сердцу логики остался далеко позади, и что судьба неотвратимо настигает и преграждает путь назад. Человек понимает, что ничего не может сделать. Жизнь его становится томительной и тягучей, он духовно загнивает и умирает. Вот третье условие абсурда - Рок. Ощущение безжалостности судьбы тяготит человека и заставляет его страдать. И тогда, узнавший беспорядок и ностальгию, постигший всю глубину рока и неотвратимость судьбы, человек отказывается от абсурда. Вся его жизнь была страстной и горячей битвой, и вдруг он понимает, что проиграл её.
Но человек не соглашается с этим. Он протестует вопреки всякому здравому смыслу, он бунтует и отказывается жить по правилам абсурда. Четвёртое условие абсурда - Бунт. Абсурд перестаёт быть бессмысленным, если с ним соглашаться. И только если (при полном осознании царящего Беспорядка и болезненной Ностальгии, понимании неотвратимости Рока) человек всё же не соглашается со всеми этими объективно признанными им самим же состояниями, он может почувствовать абсурд, почувствовать его холодный огонь, который испепеляет на своём пути всё. «Абсурдность становится болезненной страстью с того момента, как осознаётся. »
По моему мнению, само по себе чувство абсурда является далеко не положительным. Человек, ощущающий абсурд, ощущает одновременно и глубочайший внутренний дискомфорт, который и ведёт к самоубийству. Но рассуждения ещё не окончены, и рано делать какие-либо выводы.
В части, касающейся понятия абсурда, всё гораздо проще. Что происходит, когда человек, признав существование незнакомого ему мира, тотчас же отказался от него? Сталкиваются два непримиримых врага - Разум и Неизвестное, Абсурд. Эти два понятия не могут ужиться под одной крышей, и между ними проходит трещина, которая вскоре разрастается в целую пропасть. Значит, абсурд - это раскол, несоответствие между миром и человеком.
Несомненно, то, что через понятие абсурда Альбер Камю пытается выразить несовершенство нашего мира. Абсурд во всех его формах - это нечто, не подлежащее классификации. И мир, зачастую неправильный и жестокий, встаёт перед нами во всей своей уродливой наготе. Что делают люди, видя всеобъемлющий хаос? Они либо «закрывают глаза и затыкают уши» и погружаются обратно в свои иллюзии (что означает, что они не достигли состояния абсурда), либо теряют голову и протестуют, впадая в запои, ссорясь с соседями, совершая убийства и террористические акты, привыкая к наркотикам или однажды убивая себя.
После такого неутешительного обобщения можно подумать, что Альбер Камю исключительно пессимистичен. К счастью, это не так! Если вдуматься, то нетрудно понять, что все эти формально протестующие люди отошли от абсурдной логики, которую мы взяли за предпосылку наших размышлений. Одного они не поняли: с абсурдом нельзя соглашаться, человек должен бунтовать. Отступление от этого пункта смертеподобно. Согласившись с абсурдом, человек начинает руководствоваться обыкновенной человеческой логикой, отвергая таким образом либо признание беспорядка, либо свою собственную природу.
Иными словами, если человек не бунтует, он либо не понимает, что существует беспорядок, либо отказывается признать, что испытывает ностальгию по порядку, что противоречит самой природе человека. Результат один: человек не достигает состояния абсурда и впадает в состояние горя и фрустрации, в невыносимое состояние меланхолии. Но ведь протест этих людей - не бунт абсурдного человека, а жалкое потакание собственным слабостям.
Правомерен вопрос: а как бы вёл себя человек, если бы не отступил от абсурдной логики и следовал бы ей до самого конца?

Абсурдный человек.

О
твет всё тот же: бунтовал! Погрузившись в чувство абсурда, он бы стал жить им... А стал бы или нет? Камю чётко ставит этот вопрос, который является центральной проблемой нашего рассуждения: « Необходимо знать, можно ли жить абсурдом, или эта логика требует смерти. » Камю отвечает на этот вопрос: абсурд приводит к свободе. Когда человек ощущает, что мир абсурден и обычная логика не работает, он вдруг осознаёт, что «все дозволено. » Действительно, если в мире нет правил, которые бы ограничивали поведение человека, он становится свободным. «Абсурд - это ясный разум, осознающий свои пределы, » - и именно из этого состояния чистого осознания человек черпает силы и желание жить.
Максиму «Всё дозволено» не следует понимать буквально. Абсурд не побуждает убивать людей, отнюдь. Абсурд просто сводит к нулю необходимость угрызений совести. Абсурдный человек, руководствуясь своей свободой, проживает свою жизнь столь ярко, насколько это возможно:«Абсурдный человек исчерпывает всё и исчерпывается сам; абсурд есть предельное напряжение, поддерживаемое всеми его силами в полном одиночестве. »
Итак, абсурдный человек остро понимает неразумность этого мира. Он мыслит ясно и ощущает себя смертным. Основываясь на сознавании своей свободы, дарованной ему на период от рождения до смерти, он живёт страстно, исчерпывая все возможности. «Вселенная абсурдного человека - это вселенная льда и пламени, столь же прозрачная, сколь и ограниченная, где нет ничего возможного, но всё дано. В конце его ждёт крушение и небытие. Он может решиться жить в такой вселенной. Из этой решимости он черпает силы, отсюда его отказ от надежды и упорство в жизни без утешения.»
Камю приводит метафору, иллюстрирующую свободу абсурда. Абсурдного человека он сравнивает с рабом. «Им была знакома свобода, заключающаяся в отсутствии чувства ответственности. » Подразумевается не смирение, а именно осознание « вседозволенности».
Камю классифицирует типы свободы, раскрывая признаки поведения абсурдных людей.
Во - первых, абсурдный человек всегда проживает с одинаковой страстностью все мгновения своей жизни, не предпочитая ни одно из них остальным. Так, дон Жуан (образ, приведённый в качестве примера самим автором эссе) «...любит женщин одинаково пылко, каждый раз всею душой... » Таким образом, он использует свою свободу настолько, насколько это в принципе возможно. Этот образ не внушает мне особой симпатии. Хотя дон Жуан и жил полной жизнью, но в старости, когда он уже исчерпал себя, он с грустью вспоминает о прошедших днях. И, хотя Камю возражает, утверждая, что «судьба не является карой», а дон Жуан знал, что ему не уйти от такого конца, я очень сомневаюсь, что остаток своей жизни он проживёт с радостью и так же полно, как и её большую часть. Дона Жуана можно сравнить с образом человека в чёрном - человека, который, зная неотвратимость судьбы, живёт назло ей, нимало не заботясь о завтрашнем дне, до тех пор, пока однажды не будет придавлен её гигантским весом. Безусловно, можно взять образ дона Жуана за идеал и жить в соответствии с принципами донжуанства, но это может только очень сильный и страстный человек.
Другое дело - комедиант. Это живая подвижная натура, которая хотя и проживает каждое мгновение с одинаковой страстью, но не безрассудно, а с оглядкой, осторожно. Он проживает тысячу жизней, и в каждой он чувствует себя на месте. Абсурд, во всех его проявлениях, не способен удивить актёра, ибо тот может взять на себя любую роль и подстроиться под любой поворот судьбы. «В своей судьбе он чувствует нечто мучительное и неповторимое», но это не те муки, что испытывает дон Жуан; это романтика молодости, которую он проносит через всю свою жизнь. Комедиант, также как и дон Жуан, - стоик. Но вместо того, чтобы с грустью созерцать свою судьбу, он проживает её до конца, он смеётся над ней, он удивляет её своей живостью и бесконечной любовью к жизни. Если одежда дона Жуана черна, то у комедианта она пестрит всеми возможными цветами и оттенками. Актёр - это родник, невысыхающий и вечно свежий.
Третий вариант - это человек действия. Жизнь для него - задача, абсурд - данность, и он не рассуждает и не философствует. Он идёт и завоёвывает жизнь. Бытие завоевателя - не мучительное существование, но господство над жизнью. Завоеватель видит, что он в абсурдном мире - не больше и не меньше всего остального, и поэтому он живёт так, как того пожелает. Для него нет ничего невозможного, ему всё удаётся, и в своей Вселенной он ощущает себя Богом. Это - успешный человек. Ему не нужно ни грустить о судьбе, ни смеяться над ней - он владеет ею, она его служанка. Неразумный мир весь в его власти, завоеватель даже в какой-то мере сочувствует ему. Завоевателя можно сравнить с фигурой в белой одежде - с успешным человеком, который не может ни наивно порадоваться, ни серьёзно огорчиться, так как всё в его руках.
Итак, мы прошли вектор абсурдности от начала и до конца. Мы приняли за первооснову признание абсурда мира и утвердили абсурдную логику. Мы рассмотрели человека, который, испытав Беспорядок, Ностальгию, Рок и Бунт, осознал и почувствовал абсурд. Мы уяснили сущность абсурда, мы установили, что он даёт человеку свободу. Мы поняли, как бы повёл себя человек в соответствии с абсурдной логикой.
Пора подвести черту; пора подвести итоги.
Мы снова ставим перед собой вопрос: «Стоит ли жить в абсурдном мире?»

Абсурд и смерть.

Д
авайте сначала перефразируем этот вопрос, чтобы лучше уяснить его сущность. Он может звучать и так:«А стоит ли умирать в абсурдном мире? » Или даже иначе: « А захочется ли умереть в абсурдном мире? » Действительно, захочет ли умереть дон Жуан, если есть ещё множество женщин, которых он мог бы пылко любить? Захочет ли комедиант расстаться со своей пусть неразумной, но родной сценой? Захочет ли завоеватель упасть со своего олимпа в небытие? Нет, нет и нет!
Абсурд - это стихия, в которой живёт род человеческий. Проблема в том, что многие относятся к ней не как к стихии, а как к неизбежной каре.
Жизнь продолжается, и дон Жуан продолжает любить, актёр продолжает играть, завоеватель продолжает властвовать. Абсурд напоил их страстью, абсурд дал начало их жизням, и, что самое невозможное, - абсурд придал бытию смысл. Абсурдный человек живёт в абсурдном мире, понимая, что когда - то он родился и что где-то его ждёт смерть, но радуясь тому, что имеет свободу распоряжаться своей жизнью от рождения и до смерти.
Так ведёт ли абсурд к смерти? Нет. Напротив, абсурд ведёт к жизни. Абсурд - это клей, соединяющий человека и мир воедино. Но почему же тогда люди всё-таки убивают себя? Мы не знаем. Во всяком случае, не из-за осознания абсурдности бытия. Выяснение мотивов самоубийства потребовало бы других размышлений и другой работы. Это изначально не входило в наши цели.
Итак, абсурд не ведёт к смерти. Цепь между абсурдностью и самоубийством разорвана. Бытие абсурдно и, между тем, прекрасно. Оно несовершенно и в то же время оно неповторимо. Гниющий труп даёт жизнь цветам, абсурд даёт жизнь человеку. Абсурд - это радость жизни, абсурд - это страсть, абсурд - это свобода. Абсурд - это единственное счастье, доступное человеку.

III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Сизиф и камень.

В
заключение я хотел бы провести параллели между философией абсурда и нашей жизнью, ибо как бы ни была привлекательна некая идея, она будет пустой и бесполезной, если окажется неприменимой в жизни.
Абсурд встречается в наше время повсюду. Сегодня, наверное, нет такого места на земле, где не был бы проведён террористический акт. Мир терзают войны, в которых всегда в первую очередь страдают невинные люди. Давно уже никого не удивляют многочисленные техногенные катастрофы. Стихийные бедствия, обусловленные в том числе и глобальным потеплением, стали привычными явлениями. Растёт озоновая дыра, вырубаются леса, погибают животные, попадающие в зоны химического и радиоактивного заражения...
Мир перенасыщен информацией, которую мозг человека просто не может полностью воспринять и обработать, в связи с чем от её избытка многие сходят с ума и попадают в психиатрические клиники.
Взглянем ближе. Долгие трудные годы идёт война в Чечне, всё больше людей погибает от чрезмерного употребления алкоголя и пристрастия к наркотикам, настоящей бедой для общества стал чиновничий произвол, трагедией становится СПИД, нет конца обману, насилию и нарушению естественных прав человека. Какая бессмыслица! Какой абсурд!
Почему всё это так, а не иначе? Почему жить так сложно? Почему вокруг столько несправедливости, перерастающей в абсурдность? Разве нельзя жить в мире, разве нельзя жить в согласии, разве нельзя жить во взаимном уважении? Мир кажется до того неразумным, что хочется бросить всё и бежать сломя голову куда - нибудь подальше от всех этих бед и смут. Но бежать некуда. И тогда спасительной кажется идея самоубийства. Но правильно ли это?
Альбер Камю отвечает, что нет, и я с ним полностью согласен. Пессимистический абсурд должен перерасти в абсурдный оптимизм, а человек должен обрести счастье в этом раздираемом противоречиями мире.
Все человеческие страсти и беды, вся обречённость и безысходность - это камень, который Сизиф катит на вершину горы. Нет конца его страданиям, и бессмысленен его труд. Но Сизиф любит свой камень: этот камень - его Вселенная, в которой он обречён жить. «... Мир лишь один, счастье и абсурд являются порождениями одной и той же земли. Они неразделимы. »
И человек должен искать своё счастье не где-нибудь, а именно в этом странном мире, который дан ему во владение.
Итак, мы оставляем «... Сизифа у подножия его горы! Ноша всегда найдётся. Но Сизиф учит высшей верности, которая отвергает богов и двигает камни. Он... считает, что всё хорошо. Эта вселенная, лишённая властелина, не кажется ему ни бесплодной, ни ничтожной. Каждая крупица камня, каждый отблеск руды на полночной горе составляет для него целый мир. Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует представлять себе счастливым. »

Послесловие.

Вот и пришло время расстаться с Альбером Камю и Сизифом, которые научили нас своему пониманию мира. Считаю, что знакомство с ними ни для кого не может быть бесполезными. Оставаясь один на один с этим угрюмым миром, теперь каждый из нас волен поступать по своему желанию, волен сделать выбор своего Пути...