Схиархимандрит Авраам (Рейдман). Об унынии. "О совершении добрых дел" – А вообще нужен ли мирянину духовник

Уже готов обед обильный,
Придите ешьте плоть и кости,
Всю жизнь я ожидаю в гости

Откроется невидимое ныне,
И ангелы, и демоны очам,
Душа несома к небесам,
К Христу в немыслимой святыне.

А может быть, влекома вглубь земли
Сквозь тесные и мрачные проходы,
Чтобы бесчисленные годы
Огонь и совесть душу жгли.

Есть смерть. Из суетного мира
Смерть отворит в бессмертье дверь,
Коль веришь в смерть, в бессмертье верь
И пригласи червей для пира.

Уже готов обед обильный,
Придите ешьте плоть и кости,
Всю жизнь я ожидаю в гости
Вас, черви, во дворец могильный.

Как высоко над нами
Тела гниют в земле!
Под нашими гробами
В глубокой адской мгле
Мы поднимаем взоры,
Наш безнадёжный стон
Несётся сквозь просторы
Из тьмы со всех сторон.
Умру, закрою веки,
Беспечный сын людей,
И станет ад навеки
Реальностью моей.

Избери одиночество с плачем,
На счастливых людей не смотри,
Понимать своё счастье иначе
Избери.

Ты всего лишь ничтожный и грешный,
Чем ты выкупишь вечность души?
Всё ненужное, мнимое, внешнее
Остаётся в могильной тиши.

Куда бежать от суеты свирепой,
От дружбы горькой и нелепой?
Сегодня, знаю, в целом мире
Молиться негде и молчать.
Смогу ль во внутреннем эфире
Молчанья монастырь создать?

**
Повсюду унижение и зло,
И даже стены кельи искушают,
Но всё минёт, что ныне тяжело,
И мертвые об этом забывают.

Когда в геенне вкусишь иль в раю
Бессмертье, странное для слуха,
Ничтожную забудешь жизнь свою:
Все суета сует, томленье духа.

Я думаю не так, как поступаю,
Ничтожество своё желаю скрыть
И забываю то, что понимаю, -
Как правильно смиряться и любить.

«Любить» - кому понятно это слово? -
Осквернено безбожною толпой,
И за него я начинаю снова
Кровавую борьбу с самим собой.

Как тесен путь от мысли к сердцу!..
Будь свой судья и свой палач,
И в дверь любви войдёшь отверсту
Чрез сокрушение и плач.

Есть в микрокосмосе душевном
Движенье внутренних планет,
В душе, сокрытой телом бренным,
Таинственного солнца свет.

Суть мысли с чувствами - планеты,
И солнце истины - Христос,
И нет ни в ком другом ответа
На страшный вечности вопрос.

***
Я жажду жизни независимой
И тишины ненарушимой,
Но без смирения немыслимо
Найти покой душе томимой.

В затворе и в тайге дремучей,
В стране, свободной от чумы,
Невидимо ты будешь мучим
От принесённой в сердце тьмы.

В уничижении - свобода,
В душе, которая чиста,
Есть тишина иного рода
От ощущения Христа.

В смиренном сердце недомыслимо
Есть Иисус, безвидно зримый,
И в Нем ты будешь независимым
И в тишине ненарушимой.

Я вовсе не поэт и это точно знаю,
Но кровь по каплям в строки источаю
И собеседникам своим даю в стихах ответ,
Пусть я плохой поэт.

Возвышенные размышления о смерти
Нужней прекрасных и бесплодных слов
Для всех из жизни исходящих, как из снов,
Не только для меня, поверьте.

Прекрасной лжи накоплено так много,
Но забываю я условия игры
И жить учусь по-детски и убого
Для Царства Божьего, которое внутри.

В смешной теперь, но страшный ад
Сойдёт, червям оставив тело,
Душа, которая хотела
В ничто мгновение назад.

Ты не взойдёшь травою ввысь
И не сольёшься со вселенной -
Могильный червь и червь геенны
И плоть, и душу будут грызть.

И неужели разум твой,
Души возвышенное око,
Абсурдным мановеньем рока
Смесится с грязью гробовой?

Ты ввысь травою не взойдёшь
И не сольёшься со вселенной,
Но, разлучаясь с плотью тленной,
Бессмертья истину поймёшь.

***
Богословие - не занятие,
Богословие - добродетель,
Ибо только чрез плоти распятие
Обретается разум светел.

И единственной Церкви предание
Умудрись, богослов, доказать
Униженьем своим и страданием,
А иначе ты должен молчать.

***

Приближают нас к участи вечной,
И из жизни уйдём быстротечной,
И никто удержаться не мог.

Каждый шаг, каждый миг, каждый вдох
Неуклонное есть умиранье,
И бессмертия точное знанье
Иисус открывает как Бог
Каждый шаг, каждый миг, каждый вдох.

Есть Иисуса, Истины живой,
Духовными очами созерцанье,
Когда объемлет ужас неземной.

Ужели, Иисусе вездесущий,
В пылинке человеческой живёшь?
На Херувимах с бурею грядущий,
Ты пред умом смиренно предстаёшь.

Что есть начало подлинного знанья?
Не изученье святости чужой,
Не богословских книг запоминанье,
Но пребыванье в Истине живой.

***
Я не боюсь сказать, что гробовая тишина
Приятней мне, чем леса благозвучье,
Я вижу в ней свое благополучье -
Обогащает вечностью она.

Когда скрывает здешний мир ночная тьма,
Вещественное солнце исчезает с небосвода,
Является Христа надмирная природа
В молитве Иисусовой, в молчании ума.

***
Я не желаю больше знанья,
Верней того, что им зовётся, -
В гносеологию молчанья
Душа влечётся.

Я не желаю услаждаться
Своим особенным мышленьем,
Но быть простым и украшаться
Чужим презреньем.

***

Оставленные мною на земле,
Что вызовут? Быть может, лишь презренье,
Смешной рассказ потомков обо мне.

Мой лик, мой вид, моё изображенье,
Ничтожные греховные дела,
И лучше, чтоб глубокого забвенья
На них печать посмертная легла.

Мой лик, мой вид, моё изображенье…
О время, дай спокойно вникнуть в суть,
Замедли беспощадное движенье!
Уже за середину пройден путь.

***
Я жизнь хочу прожить напрасно,
Не сделав ровно ничего,
Бесславно, просто и прекрасно,
Отрёкшись в мире от всего.

Какое суеты значенье?
И только славы Божества
Начало в сердце и лишенье -
Причина слёз и торжества.

***
Что есть бездонность пространства
И безначальное время?
Фразы заумного чванства,
Только излишнее бремя.

***
Не верю в неделимые частицы,
Которые витают в пустоте,
Как будто мир в случайной красоте
Подобно вихрю пыльному клубится.

Остерегаюсь числами прельститься
И не стремлюсь ко мнимой простоте,
Чтоб цифрами представить на листе,
Чем каждое создание разнится.

Не знаю расстояния до солнца
И как лучи несутся сквозь простор,
Влетая в душу через глаз оконца.

Но этот освещённый солнцем взор
Одним существованием окончить
Способен со случайностию спор.

Уныние - это страсть, которая знакома всем. Она проявляется по-разному, часто прикрывается каким-то благопристойным видом и поэтому ее бывает трудно различить. Но уметь различать ее нужно, потому что страсть эта коварна и очень опасна. Она, как говорит преподобный Иоанн Лествичник, есть всепоражающая смерть. Что такое уныние? Оно проявляется в двух видах – иногда как невыносимая скука, тоска, а иногда как лень и безразличие к духовным занятиям. В последнем случае человек может внешне вовсе и не иметь унылого вида, напротив, может веселиться, шутить и относиться ко всему с какой-то живостью. Ко всему – кроме чтения Священного Писания, молитвы и прочих духовных занятий.

Люди неверующие вследствие пустоты в душе часто находятся в состоянии сильнейшего уныния. Я думаю, что большинство случаев так называемой депрессии - это именно уныние в крайней степени. Расскажу такой случай из своей молодости. У одного человека, которого я близко знал, отец покончил с собой. И этот молодой человек впал в состояние депрессии - до такой степени, что неделями лежал лицом к стене, и ничего ему было не надо. Мама у него была неверующая, имела среднее педагогическое образование и потому считала, что она все знает. И она своими нравоучениями еще больше его доводила. Кончилось тем, что их соседка, верующая бабушка, пожалела этого парня и уговорила его, чтобы он пошел в церковь. Он стал ходить в храм. Мало чего понимал, мало чего соблюдал, но время от времени ходил. Ему сразу стало значительно легче. Потом он познакомился с нашей компанией, втянулся в нее, а поскольку мы старались вести христианскую жизнь, более или менее строго соблюдать посты, то и он тоже стал вести себя так же. Ему стало еще легче. Потом, когда мы рассказали ему об Иисусовой молитве, о том, как бороться со страстями и в частности с унынием, он начал следить за своей душой, молиться и совершенно бросил всякие лекарства, стал нормальным человеком. Правда, ему приходилось врачам лгать. Они его спрашивали: «Ну, как?», он говорил: «Ничего». «Пьете лекарства?» - «Пью, очень помогает». Если бы он сказал, что не пьет, так они его, может быть, насильно бы в больницу положили - такое время было. А на самом деле он ничего не принимал. Вот пример того, что депрессия - это просто душевное состояние человека, уныние от того, что в душе нет Бога.

Такое состояние свойственно очень многим. Более того, мы видим вокруг себя людей, находящихся не только в унынии, но в глубочайшем отчаянии. Один знаменитый подвижник нашего времени - схиархимандрит Софроний (Сахаров) говорил, что современное неверие - это следствие отчаяния, все человечество впало в отчаяние. То есть люди чувствуют такую безысходность, так они отчаялись в своем спасении, что уже отрицают бытие Божие, для того чтобы можно было жить спокойно. Но тоска от этого только усиливается, и человек старается чем-то ее заглушить. Например, начинает пить и пытается этим грубым способом обрести какое-то душевное спокойствие. Более изысканный способ заглушить внутреннюю тоску - стремление человека к наслаждению произведениями искусства, к некоей отвлеченной деятельности.

Но, конечно, было бы неправильно говорить, что у верующего человека уныния не бывает. Бывает, и очень часто. Я сейчас не буду говорить об унынии как о тяжкой брани, наводимой демонами, а скажу о том виде уныния, который встречается наиболее часто - о лени. Так называет уныние преподобный Григорий Синаит. Когда он перечисляет главные страсти, то вместо слова «уныние» говорит «лень». Это та же самая лень, только по отношению к духовным и нравственным предметам. Не хочется ходить в храм, не хочется молиться, читать Священное Писание и вообще трудиться над своей душой. Почему? Потому что мы видим, как много в нашей душе страстей и как много надо сделать, чтобы ее очистить. Как в жизни бывает: приходишь, видишь, что надо дров нарубить огромную кучу, и сразу думаешь: «Да ну! Может, как-нибудь перетерпим, померзнем, в тулупчик укутаемся, одеялом укроемся…» В Отечнике есть такой хороший пример. Отец отправил сына возделывать поле. Тот пришел, увидел, что оно все заросло сорной травой, приуныл и лег спать; потом встал, посмотрел на поле и опять лег спать. Так он поступал в течение нескольких дней. Когда пришел отец и спросил, почему он до сих пор ничего не сделал, тот ответил, что он впал в уныние оттого, что много работы, и поэтому спал. Тогда отец сказал ему, что если бы он каждый день очищал хотя бы такую площадь, какую занимает во время сна, то дело бы уже продвинулось. Сын взялся за работу и с Божьей помощью постепенно все очистил.

Это всем знакомо. Когда работы много, человек пугается, опускает руки и начинает думать, что «всей работы все равно не переделаешь». Это наше свойство, проявляющееся в обычных человеческих делах, занятиях, дает о себе знать и в духовной жизни. Не дается нам что-то - и мы сразу бросаем: «Не получается у меня сразу помолиться как Илия пророк, по молитве которого пошел дождь, тогда я и совсем не буду». Или: «Я уже целых три дня подвизаюсь, а у меня еще нет непрестанной молитвы - что ж такое?» Или: «Я уже три года хожу каждое воскресенье в храм, а бесстрастия у меня еще нет - как же так?»

Нам кажется, что нашему унынию есть оправдание: «У меня не получается». Но это действительно лишь оправдание. Ведь если у человека бывают неудачи в каких-то житейских делах, то что он делает? Вот хотел он поступить в институт, но не подготовился и не смог сдать, допустим, химию. Что он начинает делать, если все же хочет учиться в этом институте? Нанимает репетиторов, тщательно готовится, учит именно химию. В следующем году ему удается сдать экзамен - и он поступает в институт. Никто этому не удивляется. Все нормально. Так же и в духовной жизни: когда человек хочет приобрести какую-либо добродетель и почему-то терпит неудачу, он тоже должен сделать вывод о том, почему так произошло и в каком отношении ему нужно исправиться. Допустим, он все делает правильно, но поддается гордости. Следовательно, ему надо обратить внимание на борьбу с ней. Или: он все делает правильно, но не имеет достаточной ревности к молитве, молится рассеянно. Значит, ему надо понуждать себя к молитве. А мы не хотим сделать таких простых, элементарных выводов, которые в обыденной ситуации сделали бы без всякой посторонней подсказки. И начинаем унывать вместо того, чтобы начать трудиться. Не получилось с первого раза - получится со второго, с третьего, но обязательно получится. Даже сама эта борьба, само понуждение себя к исправлению в том или ином отношении уже приносит в душу человека благодать.

Как бороться с унынием? Это можно делать по-разному. Некоторым по временам помогает даже то, чтобы вкусно поесть. Но если бороться только этим способом и больше никаких не применять, то уныния, может, и не будет, зато будет все остальное. Преподобный Иоанн Лествичник советует употреблять иногда эту хитрость в борьбе с гневом. Он говорит: «Когда тебя борет гнев, можешь дать некое малое утешение чреву». Но хорошо, если оно малое, а то порой человек так утешится - до самозабвения! Конечно, это неразумно. Позволительно употребить и другую хитрость: как-то пошутить. Священник может вовремя пошутить и невинной шуткой привести человека в веселое расположение духа. Пусть это будет радость не духовная, но она все-таки лучше, чем уныние. Но это, опять же, хитрость - маленькая, не решающая вопроса кардинально.

А если подходить к проблеме серьезно, то, конечно, лучшее средство от уныния - это молитва, в особенности молитва Иисусова. Кроме того, во время уныния надо изо всех сил стараться делать все как обычно, то есть не бросать своих обычных занятий, не оставлять молитвенного правила, заставлять себя молиться усиленно, со вниманием. Очень помогает в этой брани и память смертная. Кажется странным: человек вспоминает о смерти - и у него проходит уныние. Наоборот, надо было бы унывать. Однако это не так. Именно воспоминание о смерти, о будущей жизни отрезвляет человека. Когда он начинает думать о вечности, то осознаёт, что на этом фоне ничтожны все земные скорби - не только мелкие, но и серьезные: тяжкая брань с тем или иным видом греха или опасная болезнь, своя или близких. Благодаря памяти смертной все предстает в другом, а именно, в истинном свете. Человек отрезвляется и понимает, что в действительности все приводящее его в состояние уныния, обезоруживающее его - мираж и что не нужно всему этому придавать значения.

Главное в борьбе с унынием - это самопонуждение. Если мы сами себя не понудим, то никакой совет, никакая чудесная сила или сверхъестественная помощь свыше нам не помогут. Надо понимать, что мы существа свободные и многое зависит от нашего собственного выбора. Господь всегда готов нам помочь, можно сказать, что Он уже устремился нам на помощь, но мы этой помощью пренебрегаем. Мы не замечаем ее оттого, что погружаемся во тьму уныния до такой степени, что не хотим даже немного откликнуться на это Божественное действие, укрепляющее нас в борьбе. Бывает, что человек даже ничего и не сделает, а просто перетерпит уныние и не оставит своей обычной работы или посещения богослужений - и благодать Божия тут же утешает его сердце, он чувствует, что Господь пребывает с ним.

Противоположно лени, как известно, трудолюбие. Вот и нужно приобрести духовное трудолюбие. Труд - он, как говорится, труден. Мы можем не хотеть что-то делать, но знаем, что это нужно, и делаем это, преодолевая усталость, а иногда и боль. Труд вызван необходимостью - не все мы делаем только с удовольствием, - и по большей части он приносит утешение только тогда, когда мы уже завершим работу и увидим ее результат. Даже приступая к какому-то делу с удовольствием, мы всё равно поневоле сталкиваемся с трудностями и возникает желание его бросить. Но представьте себе, хирург делает операцию, а она что-то затянулась, идет уже целых три часа, и он бросает скальпель: «Пусть кто-нибудь другой зашьет, а мне надоело, стоишь тут, уже весь вспотел». Что тогда будет?

Лень в каком-либо житейском деле - это для души человека, конечно, плохо, но лень в духовном отношении гораздо страшнее. Если к ленивому в работе Господь, может быть, еще снизойдет и помилует его, то для ленивого в молитве, борьбе с помыслами, страстями выхода уже нет. Не нужно думать, что борьба за свое спасение - такая легкая и простая вещь, что в ней не должно быть никаких препятствий. Царствие Небесное нудится. Это понуждение необходимо на протяжении всей жизни, а не так, что сейчас ты все понял, три дня потрудишься, а потом тебе надоест: мол, и так все хорошо. Человек развивается и, в чем-то изменившись к лучшему, бывает должен вновь и вновь понуждать себя к достижению бόльших добродетелей. Так он неуклонно движется к вечной жизни, достигая иногда самых возвышенных духовных результатов, самых прекрасных и, как ему казалось раньше, труднодостижимых добродетелей.

Вопрос. Батюшка, у меня никак не получается исправляться, и я от этого сильно унываю. Кажется, что не унывать невозможно. Ведь и для меня самой, и для других очевидно то, что я остаюсь такой же страстной, как и раньше. Мне от этого плакать хочется. Как не поддаваться унынию, и вообще, как относиться к тому, что хочется плакать?

Ответ. Плакать можно по-разному. Если человек осознает свою душевную немощь, далекость от Бога, то, может быть, это и не совсем уныние. Плакать о нашей богооставленности, вернее, о том, что мы сами оставили Бога, нужно. Плакать, каяться и молиться. Хорошо, что есть печаль об этом. Когда человек примиряется со своим убогим душевным состоянием, прекращает всякую борьбу, это плохо. Но чем отличается покаянный плач от уныния? Когда человек печалится о своих грехах, то ему хочется что-то делать, чтобы исправиться. Если он чувствует бессилие, он начинает с большей ревностью, более внимательно или просто больше по времени молиться. А уныние человеку говорит: все бесполезно, ничего у тебя не получится, ты просто родился таким негодным человеком, у тебя природа такая. Конечно, таким помыслам верить нельзя. Сокрушаться о своей душевной пустоте нужно, но поддаваться унынию и впадать в безнадежность нельзя ни в коем случае.

Как не поддаваться унынию? Не принимать его и все. Надо помнить о том, что соблазны всегда прикрываются видом правдоподобия. И уныние тоже берет повод от действительного положения дел. Оно может основываться на каких-то наших неудачах, пороках, которые нас удручают, и говорить нам: «Ты ведь действительно ничего не можешь сделать, не умеешь внимательно молиться, не можешь победить гневливость, ленишься». Мы поддаемся этому внушению и совершенно покоряемся страсти уныния. Человек бесстрастный увидел бы, что правдоподобие этих помыслов мнимое, поверхностное. Но мы не бесстрастны, и поэтому лучше нам вообще не видеть этой самой правды, чем, увидев, соблазниться.

Так мы должны относиться ко всем соблазнам, будь это уныние или что-нибудь другое. Приведу такой пример, только хочу предупредить, что его не нужно понимать буквально в плохом смысле слова. Один подвижник пошел на реку набрать воды и по бесовскому наваждению впал в плотской грех с женщиной, которую там встретил. Для того, чтобы не поддаться унынию, он на обратном пути пел псалмы, молился. Диавол искушал его помыслами, что он погиб, все пропало, его многолетние подвиги прошли зря, а он вел себя так, как будто ничего не случилось. Наконец бес явился ему видимым образом и говорит: «Почему ты так себя ведешь, ты же впал в смертный грех?» А он говорит: «Не было этого ничего». И пошел в свою келью, так же подвизался, и покаянием, подвигами стяжал себе прощение грехов.

Другой подобный случай. Два отшельника по сатанинскому наваждению сговорились между собой, пришли в город, продали свои рукоделия и прокутили вырученные деньги. Всю ночь они блудили и выпивали. После этого один из них говорит: «Все пропало, я погиб, у меня была благодать, сверхъестественные дары, теперь это все меня оставило, нет мне спасения». А другой молится, поет псалмы, пребывает в радостном состоянии духа. Первый его спрашивает: «Почему ты так себя ведешь? Ты разве не помнишь, что ты пил?» А тот отвечает: «Да, мы были у архиерея, и он нас почтил, дал нам вина». Первый говорит: «У какого архиерея, что ты бредишь? Кого ты целовал, ты помнишь?» Тот отвечает: «Да, архиерей почтил нас своим святительским лобзанием». Тогда отшельник сказал ему: «Да ты обезумел от греха!» И побил его. Пришли они обратно в пустыню, и тот, который говорил, что лобызался с архиереем, продолжал молиться как ни в чем не бывало. Первый отшельник впал в отчаяние, вернулся в город и погиб без покаяния. А второй, как бы не обращая внимания на то, что произошло, совершал те подвиги, что и обычно. Он вернул себе благодать Божию, и Господь его помиловал.

Я говорю это к тому, что если нас посещают какие-то помыслы, даже будто бы справедливые, ни в коем случае нельзя поддаваться страсти. Греховные помыслы, как я сказал, всегда имеют правдоподобный вид. Смотришь на какое-то скоромное блюдо в постный день и тебе кажется, что оно невозможно вкусное, нельзя вытерпеть, надо сейчас же его съесть. Правда ли, что оно вкусное? Правда, но эта правда сатанинская. Так и уныние. «Я согрешил, у меня ничего не получается». Это правда? Правда - но она не от Бога, и верить ей нельзя. Не принимать и все. Когда человек начинает слишком логично рассуждать, он забывает одну простую вещь: что его логика действует под влиянием страсти. Это логика страсти - гнева, чревоугодия, уныния или чего-то еще. Она и приводит его к определенному, логичному для этой страсти выводу. Поэтому лучше не вдаваться в рассуждения, а просто сказать: нет и все, не принимаю. И молиться, конечно.

Вопрос. Я почти каждый день сильно поддаюсь унынию, но мне кажется, что это зависит не только от меня. Просто в моей жизни почему-то очень часты неудачи и разные неприятные неожиданности, от которых хочешь не хочешь заунываешь.

Ответ. Неудачи и неприятности бывают у всякого, но если человек так реагирует на любую мелочь, это значит, что в нем чрезвычайно сильна страсть уныния. Ей и поводов никаких не нужно - она сама найдет повсюду поводы. Под действием страсти даже предметы вовсе не располагающие к унынию человеку кажутся очевидно печальными. Другой от чего-то, может, порадовался бы, а унылый человек грустит.

Допустим, зашел какой-нибудь книголюб в библиотеку и радуется: «Смотри, сколько книг! Не могу выйти отсюда!» А другой, который с книжкой не дружит, зашел и говорит: «Ужасно! Неужели это все нужно прочитать? Я никогда этого не прочитаю. Дураком был, дураком и помру». Вот, этот человек создал ситуацию. Она пришла вместе с ним в библиотеку. Ситуация такая: никогда он ничего не прочитает, все пропало, все бесполезно. Под действием страсти человек устремляет внимание на предметы, которые подпитывают эту страсть: его внутреннее око что-то из окружения выхватывает, а чем-то пренебрегает. Да и сама привычка человека действовать согласно страсти как бы ограничивает его некими рамками. Он ведет себя сообразно своей наклонности: делает какие-то жесты, как-то смотрит, говорит, что-то предпринимает - и вот он опять «оказывается в неблагоприятной ситуации». Но это самооправдание. Да, ситуация неблагоприятная, но виноваты в ней мы. Мы ее с собой носим, она везде с нами. И мало того, что мы сами вокруг себя ее создаем, мы еще и навязываем ее другим: сами ропщем и других заражаем этим настроением.

Что тут посоветовать? Изо всех сил бороться со страстью уныния, поступать ей наперекор, заставить себя бросить эту, так сказать, привычку к унынию. Но, конечно, делать это надо с терпением, понимать, что страсть одним махом не искоренишь, и не унывать оттого, что на тебя опять напало уныние.

Вопрос. Батюшка, получается, что мы не можем перенести каких-либо скорбных обстоятельств из-за того, что в нас действует страсть уныния?

Ответ. Преподобный Нил Сорский определяет это как страсть печали. Хотя, может быть, и уныние действует. Всякая страсть имеет определенный соблазн, например, при блудной страсти человек соблазняется красотой человеческого тела. В красоте нет никакого греха, человека создал таким Бог, и плохого в этом ничего нет. Истинный христианин, бесстрастный, чистый, должен бы был восхищаться этим, прославлять Бога так же, как он прославляет Его, когда созерцает природу и даже, может быть, гораздо больше. Пророк Давид говорит: Хвалите Господа юноши, девы, старцы… (см. Пс. 148, 12). Но диавол так устраивает, что мы смотрим на вещи превратно: красота человеческого тела вызывает в нас нечистую страсть.

Другой пример. Допустим, кто-то на наших глазах что-то делает неправильно. Мы должны бы были посочувствовать этому человеку, что-то подсказать ему или, по крайней мере, внутренне помолиться за него, а мы реагируем на это гневом. Если бы мы смотрели на все чистым оком, то это заставляло бы нас совершать добрые поступки или вызывало добрые мысли и чувства.

Итак, если мы реагируем неправильно, это вызывает в нас действие страстей: в первом случае - блудной, во втором - гнева. То же самое можно сказать и о скорбных обстоятельствах. Например, болезнь должна вызывать в нас покаяние, смирение, терпение, а она вызывает ропот, печаль, уныние, отчаяние. Почему? Потому что мы опять же неправильно смотрим на событие и из-за этого соблазняемся. Если бы мы отсекли действие помысла уныния, печали или ропота, то, естественно, в нас стала бы действовать добродетель, потому что человек сохранил ту доброту, которая была дарована нашим прародителям еще при сотворении (добродетель, так сказать, естественна для нашей души); тем более стала бы действовать благодать, дарованная нам в Таинстве Крещения. Тогда, отвергнув страсть, мы восприняли бы чистым оком то или иное явление, в данном случае скорбь, и даже благодарили бы Бога, как, например, это делал Иоанн Златоуст, не только великий учитель, но и великий подвижник. Он всегда, при самых скорбных обстоятельствах говорил: «Слава Богу за все!» И даже перед смертью, будучи совершенно больным, пребывая в самом униженном состоянии, вдали от родины он говорил: «Слава Богу за все!»

Вопрос. Может ли быть покаяние с примесью отчаяния или уныния? Или чувство покаяния - это всегда чистое чувство?

Ответ. Конечно, когда человек кается, он испытывает какую-то горечь, но эта горечь растворяется утешением, надеждой. И чем сильнее горечь, тем обильнее должно быть утешение. Например, те люди, которые дерзали смиряться таким образом, что говорили о себе: «Все спасутся, один я погибну» или «Где сатана, там и я буду», безусловно, имели и благодатное утешение, которое позволяло им переносить страдание, происходящее от такого смирения. А если кто-нибудь из нас вздумал бы пользоваться таким рассуждением, это, конечно, привело бы к отчаянию. Поэтому нужно смиряться в меру своего опыта, как Господь дает, то есть иметь покаянное настроение, помнить о смерти, и по мере нашего духовного роста будет усугубляться и смирение.

Схиархимандрит Авраам (Рейдман)

15/28 июля, в день памяти святого равноапостольного князя Владимира, в России и на Украине установлено празднование Дня крещения Руси. Равноапостольный князь был не только просветителем и крестителем, он был любящим отцом для своего народа, подвигнувшим его державной рукой на путь в Царствие Небесное. А что же в наши дни? В чем и как могут люди, облеченные властью сегодня, подражать святому князю, чтобы приблизить свой народ к идеалам Святой Руси? А все мы чем и как можем по-настоящему почтить память святого князя в своей жизни, своих поступках и делах?

(Евангелие от Луки, 66 зачало, глава XII, стихи 16-31)

«И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю бульшие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись» (ст. 16–19). Казалось бы, эти слова относятся только к богатым людям, а если понимать их совсем в узком смысле, то лишь к тем, кто занимается земледелием, то есть к помещикам, собравшим обильный урожай. Но нужно помнить, что это – притча, которая на самом деле имеет значение не только для земледельцев и вообще богатых людей, но и для каждого человека, приобретающего что-то земное.

Может быть, у нас и нет такого огромного имущества, чтобы можно было сказать, что оно доставит нам успокоение «на многие годы», однако каждый из нас желает иметь в жизни хотя бы минимальные удобства, каждый ищет себе покоя. Какая-то мечта есть у любого человека: допустим, человек мечтает приобрести квартиру и обставить ее мебелью, получать удовлетворительную заработную плату и думает, что тогда у него все будет хорошо, можно будет жить спокойно. Пожалуй, каждый мечтает о том, чтобы жить беззаботно, ни о чем не думать и никогда не иметь никаких скорбей или трудностей. Получается, что, даже если мы по сравнению с другими живем не так обеспеченно, то все равно ничем не отличаемся от богача, изображенного в притче.

«Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (ст. 20–21). Никто из нас: ни богатый, ни бедный, ни тот, кто обладает большим имуществом, ни тот, кто стремится найти покой благодаря своему скромному достатку, – никто не знает, когда придет день его смерти. Смерть может настичь человека совершенно внезапно, не только старого и не только больного, но и совершенно здорового и молодого. Случается, что человек в течение долгого времени неизлечимо болен, но не знает об этом, и лишь скоропостижная смерть открывает его уже давнюю болезнь. Нередко происходят какие-нибудь страшные несчастья: например, человек погибает во время катастрофы или, будучи абсолютно здоровым, человек вдруг заболевает и, как говорят, сгорает за месяц... Даже к людям, достигшим уже глубокой старости, смерть приходит неожиданно, если они проводили жизнь неблагочестиво, не заботясь ни о вечной жизни, ни об участи своей бессмертной души, если они не предупреждали смерть добрыми делами, в особенности покаянием. Казалось бы, человек все приобрел для того, чтобы жить беззаботно и спокойно – и вдруг все это у него отнимается или смертью, или, может быть, какими-то обстоятельствами. Отнимается все то, на что он надеялся, чем он уже жил, что успокаивало его дух. Перед человеком могут встать новые трудности и заботы, и он должен будет начинать все сначала. Таковы превратности земной жизни человека, который надеется не на Бога и не на свои духовные труды, молитву и покаяние, а на свои земные способности. Об этом еще в древности говорил премудрый Соломон в своей книге «Екклесиаст»: человек трудится, приобретает, копит богатство – и не знает, кому оно достанется. Он много работает, достигает каких-то результатов, а, может быть, тот, кто будет продолжать его труд, станет все делать иначе или просто испортит. Получается, что человек, ищущий утешения в земных трудах, всегда оказывается обманутым. Соломон называет все это великой суетой и томлением духа (см. Еккл. 1, 14). Не только те, которые имеют богатство, но и все люди подвержены этой бесконечной суете, все надеются на призрак, потому что земное благополучие, в котором мы видим надежную, твердую опору, доставляющую нам покой, в действительности оказывается именно призраком. Если кто-либо и не познбет эту истину в юности или в среднем возрасте, то в час смертный все обязательно познбют ее, когда каждый из нас будет вынужден оставить и землю, и само тело, и все то, что он приобрел и благодаря чему, казалось бы, мог уже спокойно наслаждаться жизнью. Тогда мы познаем истину слов Спасителя: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» И «так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет. Человек, который думает что-либо приобрести для своего земного существования, претерпевает то же, что претерпел богач из притчи. Конечно, все мы желаем себе блага, любовь к себе вложена в нас Богом, она даже является критерием любви к ближнему: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (см. Лк. 10, 27), хотя на Тайной вечере Спаситель заповедал ученикам любить ближнего даже больше, чем самих себя (см. Ин. 15, 12– 13). Когда же говорится, что мы должны богатеть не для себя, а для Бога, то противопоставляются наше земное тело, земная, так сказать, сущность, и сущность небесная, то есть бессмертная душа. Слова «богатеть в Бога», вовсе не означают, что мы копим для Бога, будто бы Бог нуждается в нашем богатстве. Правильнее было бы сказать, что нужно богатеть в Боге, то есть приобретать благодать Божию, а не земное имущество. Для того чтобы нам не уподобиться неразумному богачу и рано или поздно не испытать горькое разочарование в напрасных трудах, оттого что усилия наши были направлены не на то, на что нужно, мы, живя на земле, все свои силы должны употребить на приобретение богатства духовного. Как другие люди трудятся для обеспечения своего земного благополучия, так мы должны потрудиться для обеспечения благополучия духовного. Если мы сравним, сколько сил и времени мы тратим на то, чтобы доставить себе сытое и спокойное существование и сколько – на то, чтобы насытить свою душу духовными благами, то мы увидим, что это несопоставимо: мы почти ничего не делаем для души и при этом с утра до вечера трудимся для своего тела. Мы работаем день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом – и внезапно все это от нас отнимается. Для чего же мы трудимся? Для чего всю свою жизнь полагаем на то, чтобы приобрести призрак, и почти никаких усилий не прикладываем к тому, чтобы насытить свою душу, чтобы приготовить ей вечные обители?

Ощущение благодати в душе является залогом вечного блаженства на небесах. Не нужно думать, что это друг с другом не связано, ведь душа чувствует то, что она приобретает. Можно сказать, что если мы ничего не чувствуем в своей душе сейчас, значит мы ничего не приобрели и для жизни будущей, поэтому, заботясь о своем теле, о пропитании, мы всегда должны помнить и о своей душе. Я не призываю вас оставить житейские дела и жить так, как живут монахи, однако попечение о душе необходимо иметь всем. Преподобный Иоанн Дамаскин говорит, что в Ветхом Завете иудеи посвящали Богу один день – субботу, а во времена Нового Завета христиане посвящают Богу всю свою жизнь. Заповедь о субботе не отменена, но распространяется на всю жизнь христианина, который субботствует всегда, то есть все, что он ни делает, он посвящает Богу. Христианин должен стараться отовсюду извлекать выгоду для своей души, стать неким духовным корыстолюбцем, который в любом самом мелком деле что-нибудь приобретает для своей души. Даже среди самых обычных земных занятий нужно думать о духовном прибытке. Допустим, работаешь ты на заводе или в какой-то конторе и тебя там оскорбляют, унижают, а ты смиряйся, думай о своей духовной выгоде, о вечной жизни. Сделал тебе кто-нибудь подлость – ответь на нее благородным поступком или, по крайней мере, стерпи – и вот ты уже что-то приобрел. Искушают тебя какими-то развратными речами – отойди, помолись, не бойся насмешек, – и вновь ты сделал приобретение, потому что отступил от греха, выбрал целомудрие, мысленную, душевную и телесную чистоту. И так нужно поступать везде и всюду, где есть какая-нибудь возможность исполнить заповеди. Вся жизнь человека должна быть ими пронизана: везде и всюду ищи выгоду, копи духовное богатство, стремись к обогащению в Боге, а не к накоплению земного имущества. Мы должны оценивать каждый свой поступок: что мы приобретаем? Исполняем заповедь или нарушаем? Как исполняем? И так ежедневно, ежечасно, подобно человеку, который считает каждую свою копейку. Если мы приобретем это духовное корыстолюбие, некую духовную жадность, то будем постоянно внутренне обогащаться, даже если внешне наша жизнь ничем не будет отличаться от жизни всех окружающих. Средством для этого служит, прежде всего, непрестанная молитва, потому что без нее невозможно приобрести никакие добродетели.

Таким образом, мы будем постепенно накапливать духовное богатство, которое, несомненно, ощутим в своей душе. Если мы в чем-нибудь согрешим, то тут же это увидим, почувствовав некий убыток, и станем выяснять, почему мы его потерпели, подобно деловым людям, которые стараются вести свои дела так, чтобы не иметь убытков совсем или хотя бы свести их к минимуму, и из всего извлекают прибыль. Так должны поступать и мы в отношении Божией благодати, тогда мы и будем богатеть в Боге, богатеть духовно. Изо дня в день, из года в год это духовное сокровище будет накапливаться и к неизбежному моменту смерти мы придем уже приобретя некое богатство, которое, хотя мы и называем его богатством в Боге, пребывает в нашей душе. Таким образом, духовный человек обретает Бога, Творца всего внутри своего сердца, а все земное, материальное, остается вне его.

Поэтому будем все стремиться к приобретению этого внутреннего богатства – благодати Божией. Тогда мы, богатея в Боге, приобретая Самого Бога в своем сердце, при переходе в вечную жизнь возьмем это богатство с собой. Только оно и является собственно нашим, а все остальное – чужое, ведь даже наше тело нам не принадлежит. Будем же всегда, каждое мгновение нашей жизни понуждать себя заботиться о том, чтобы приобрести Божественную благодать, приблизиться к Богу и вселить Бога в свое сердце.

В се мы любим оправдываться. Например, люди, которые отличаются гневливым характером, часто грубят другим, в ответ на замечание могут сказать: «Я не могу не сердиться - меня родители плохо воспитали». Или: «У меня такой характер, с этим уже ничего не поделать». Или даже: «Кто грубит? Я?! Это неправда, я со всеми всегда общаюсь очень вежливо и культурно». Нам кажется, что наши оправдания совершенно правильны: если мы и грешим, то не по своей вине, просто нам мешают люди, характер, воспитание, здоровье, погода и так далее.

Что значит «самооправдание»? Уже по своему строению это слово означает поведение, при котором человек приписывает себе правду, иначе говоря - почитает себя праведником. Теоретически все мы считаем себя грешниками, каемся на исповеди раз в месяц или чаще. Но когда доходит до конкретных дел, мы оправдываем себя: в данном случае я не виноват, в этом отношении я веду себя правильно... Если сложить все эти бесчисленные случаи, к нашему удивлению и стыду окажется, что мы лишь называем себя грешниками, а на деле считаем себя праведниками. Естественно, думая о себе так, мы в то же время уничижаем тех, кто нас окружает, считая, что они во всем виноваты, они нас соблазняют, заставляют грешить.

Но путь самооправдания - это путь порочный, гибельный. К чему он приводит? Либо к тому, что человек, отказываясь видеть свои грехи, духовно тупеет и совсем не пытается жить по заповедям, либо пытается изменить обстоятельства, которые «мешают» ему исполнять Евангелие. Тогда он развивает нелепую, совершенно не христианскую деятельность, направляя все свои усилия не на самого себя, а на то, что его окружает, чаще всего на людей. Но каждый человек является совершенно свободным существом, и в лучшем случае мы можем лишь несколько повлиять на него, а изменить его, если сам он этого не хочет, никто не властен. Поэтому нередко тот, кто предпринимает такие попытки, видит их безрезультатность и впадает в отчаяние.

По учению святых отцов, одна из необходимейших добродетелей для спасения - самоукорение. Я имею в виду не то простое, даже примитивное проявление самоукорения, при котором мы сами себя в душе оскорбляем, уязвляем, уничижаем какими-то словами. Под самоукорением нужно понимать нечто более глубокое - такое расположение души, при котором человек во всем видит свою вину и не пеняет на внешнее. Если человек будет всегда видеть свою вину, если не будет никого обвинять в том, что согрешил, - то тогда, по логике вещей, он начнет искать средства изменить самого себя. Человек, который стяжал навык самоукорения, примиряется с тем, что его ближний не такой, каким ему хотелось бы его видеть, и проявляет любовь к каждому человеку, невзирая на то, добрый он или злой, друг или враг. Он не оправдывается тем, что его плохо воспитали, потому что знает: он свободен и, если бы захотел, вел бы себя иначе, избирая доброе и отвергая то, чему его неправильно научили в детстве, допустим, в школе. Он не станет ссылаться на то, что его искушают друзья, а будет либо удаляться от них, либо, наперекор их соблазнительному поведению, стараться самостоятельно изменить самого себя. И на все остальное, что является внешним по отношению к свободной воле человека, он не будет обращать внимания, зная, что только его вина в том, что он своей свободной волей уклонился ко злу. Ничто не может заставить человека сделать зло, если он этого не хочет, в особенности если речь идет о христианах - людях, которых Господь Иисус Христос освободил Своими крестными страданиями и через таинства сделал неподвластными греху. Со времени Христова пришествия человек грешит уже совершенно произвольно, а не под натиском обстоятельств, как это было (и до некоторой степени могло быть оправдано) до пришествия Христа.

Два образа мысли, два душевных состояния - самооправдание и самоукорение - изображены в Евангелии, хотя они не называются там именно этими словами - терминами аскетической литературы, которыми мы привыкли оперировать.

Рассмотрим известную притчу о мытаре и фарисее, которой посвящено одно из воскресений перед Великим постом - Неделя о мытаре и фарисее. Человека два внидоста в церковь помолитися: един фарисей, а другий мытарь. Фарисей же став, сице в себе моляшеся: Боже, хвалу Тебе воздаю, яко несмь якоже прочии человецы, хищницы, неправедницы, прелюбодее, или якоже сей мытарь: пощуся двакраты в субботу, десятину даю всего елико притяжу . Этот человек себя оправдывал и не видел своих грехов. Такое самооправдание (если пользоваться аскетическими терминами) удалило его от Бога. Далее в Евангелии говорится: Мытарь же издалеча стоя, не хотяше ни очию возвести на небо, но бияше перси своя, глаголя: Боже, милостив буди мне грешнику. Глаголю вам, яко сниде сей оправдан в дом свой паче онаго: яко всяк возносяйся смирится, смиряяй же себе вознесется . Получается, что оправдывающий себя возносится, укоряющий себя смиряется.

Что означают слова мытаря: ? Или слова Иисусовой молитвы (по сути те же самые): «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного»? Грешный - это тот, кто виновен в нравственном отношении. Таким образом, произнося Иисусову молитву, мы постоянно укоряем себя перед Богом: «Прости меня, виновного в нарушении нравственных заповедей». Так мы говорим, но чувствуем ли мы это? Вникаем ли мы в смысл этих слов, участвует ли в их произношении наше сердце или остается холодным? Или, может быть, произнося слова мытаря: Боже, милостив буди мне, грешнику , мы на самом деле рассуждаем, как фарисей: «Благодарю Тебя, Господи, что я не таков, как прочие люди , и веду духовную жизнь, исповедуюсь, молюсь молитвой Иисусовой»? Мы произносим слова покаяния и самоукорения, а мысли у нас фарисейские, мешающие настоящей, внимательной, искренней молитве. Мы оправдываем себя и перед самими собой, и перед другими людьми, потому что такое настроение не может не вырваться наружу. Иногда мы смиряемся напоказ, потому что знаем, что в определенном обществе: в монастыре или вообще в христианской среде - смирение одобряется и почитается чем-то значимым. А мытарь сказал о себе всего одно слово - «грешник», и если человек говорит подобное искренно, от всей души, значит, он приобрел добродетель самоукорения.

Когда человек всегда и всюду считает себя грешником, это проявляется в любой житейской ситуации. Мы при всяком конфликте оправдываем себя, а он говорит: «Да, я виноват, я согрешил». Святитель Тихон Задонский однажды в разговоре с неким вольнодумным дворянином стал доказывать, что тот неправильно рассуждает о Боге. А дворянин, вспылив, дал святителю Тихону пощечину. Тогда святитель сделал перед ним земной поклон и сказал: «Простите меня Бога ради, что я вас соблазнил». Это так подействовало на этого возмущенного человека, что он сам упал в ноги святителю и просил у него прощения, а впоследствии стал хорошим христианином. Казалось бы, святитель Тихон в этом случае ни в чем не был виноват, но, как смиренный человек и истинный христианин, он и здесь увидел свою вину. Если бы мы искренне считали себя грешниками, если бы искренне произносили слова Иисусовой молитвы: «Помилуй мя, грешного», то в любой ситуации находили бы вину в себе, а не в окружающих людях, вещах, обстоятельствах, состоянии и прочем.

Очень часто мы оправдываем себя, предпочитая евангельским заповедям и велению нашей совести так называемые требования здравого смысла. Но нужно сказать, что «здравый смысл» (не истинный, конечно, а тот, которым пользуется мир) с годами, а тем более со сменой эпох меняется. Один «здравый смысл» был у язычников античного времени, другой - у теплохладных христиан времен господства христианства в цивилизованном мире, третий - у современных материалистов и атеистов, четвертый - у магометан, пятый - у буддистов... Но все эти разнообразные «здравые смыслы» единодушно восстают против христианской нравственности. Иногда это видно очень ясно - борьба происходит между людьми: одни защищают позицию Церкви и Церковного Предания, другие относятся к ней враждебно, - например, с позиций атеизма или житейского материализма, который выражается в том, что человек особо не задумывается о духовных истинах и печется только о своем материальном благополучии. В этих случаях дело обстоит проще. Но, к сожалению, очень часто бывает, что мы сами, православные христиане, принимаем в себя нечто от мира и держимся этого мнимого здравого смысла, сами того не замечая и не понимая. Тогда борьба между мирским «здравым смыслом» и истиной христианства происходит внутри нас. К несчастью, она часто заканчивается победой этого «здравого смысла»: мы уступаем ему и попираем свою христианскую совесть.

Когда мы следуем мнимому здравому смыслу, мы тоже проявляем самооправдание. Нарушая что-то из евангельского учения и Православного Предания, мы оправдываемся тем, что здравый смысл подсказывает нам поступить именно так: проявить человекоугодие или малодушие, или иную страсть, для того чтобы не потерпеть вреда или какой-нибудь скорби. Оправдывая себя «здравым смыслом», мы постоянно и потому нагло, дерзко, вызывающе отступаем от евангельского учения. Мы должны осознавать, что поступаем греховно, например из страха, и просить у Господа прощения.

Внутри самих себя мы имеем и мытаря и фарисея. Мытарь себя укоряет, фарисей оправдывает. Один и тот же человек в одно мгновение кается - и становится мытарем, а через несколько минут оправдывает себя - и превращается в фарисея. Если мы вознерадим в этой борьбе, если склонимся к самооправданию, то, подобно фарисеям и законникам, удалимся от Христа и лишимся Божественной благодати. Мы не получим помощи в исполнении заповедей и останемся бесплодными.

Ответы на вопросы:

Батюшка, как себя укорить в том случае, когда ты дело сделал, все необходимое предпринял, а дело не получилось? И недоумеваешь: а почему, ведь все сделано хорошо?

Может быть, Богу неугодно, чтобы это дело совершилось. На все воля Божия. Вероятно, в подобном случае уместно не укорять себя, а просто смириться, предаться воле Божией. Если я говорил об укорении, то это не значит, что нужно себя укорять везде и всюду, где нужно и где не нужно. Иметь самоукорение - это значит видеть свою вину именно в нарушении заповедей.

Когда я молюсь, то мои близкие смеются и издеваются надо мной. Из-за этого я часто оставляю молитву, чтобы их не раздражать. Это самооправдание или я веду себя правильно?

Когда нас окружают люди, которые не понимают этого, то уместно вспомнить евангельские слова Спасителя: Не дадите святая псом, ни пометайте бисер ваших пред свиниями, да не поперут их ногами своими и вращшеся расторгнут вы . Мы не должны вести себя так, чтобы вызывать кощунство. Лучше нам помолиться в другом месте, утаить молитву, не ради того, что мы стыдимся, а ради того, чтобы не давать повода для кощунства.

Кроме того, если мы молимся, а над нами смеются, то какая же это молитва? Если нет возможности молиться открыто, то лучше помолиться в церкви или по дороге. Если нет возможности читать по молитвослову, потому что близкие издеваются и кощунствуют, то лучше некоторое время почитать про себя Иисусову молитву или какую-нибудь другую молитву, которую мы знаем на память. Некоторые заучивают на память утренние и вечерние молитвы.

А вообще-то лучше при возможности избегать таких людей. Если мой друг постоянно кощунствует над моими самыми святыми чувствами, то зачем мне нужен такой друг? Значит, он меня не понимает, не ценит, презирает меня в самых моих глубоких проявлениях.

Самоукорение сохранить трудно. Нужно, прежде всего, молиться. Сама Иисусова молитва в каком-то смысле есть самоукорение и понуждение себя к смирению. Если мы говорим беспрестанно в течение дня: «Помилуй мя, грешную» или «грешного», то таким образом мы заставляем себя помнить о своей греховности, приучаем себя к смиренному о себе мнению. Но самое главное, нам нужно помнить, что самоукорение, покаяние - это плод духовный, это действие благодати. Если не будет благодати, то, как бы мы там ни изощрялись, что бы мы себе ни говорили, как бы себя ни уговаривали, искреннего самоукорения не будет. То есть более всего нужно надеяться на Бога и поэтому непрестанно молиться.

У одной моей знакомой в жизни все как-то не клеится, ничего не получается, постоянные искушения и напасти. Она считает, что на нее навели порчу. Это в самом деле может быть?

Колдовство, конечно, существует, этого нельзя отрицать. В наше страшное время распространяется учение о черной и белой магии, книги продаются совершенно свободно - каждый может купить «Черную магию».

Я в этом, честно скажу, практически не разбираюсь. Отличить порчу от обыкновенной болезни, кроме очевидных случаев беснования, я не могу. Для этого надо ехать к духовным старцам и спрашивать у них. Но очень часто о порче говорят люди, которые хотят всё списать на других. Свалить с больной головы на здоровую. Человек не думает о том, что у него есть грехи, что он плохо молится, плохо исповедуется, недостойно причащается. Он ни в чем не хочет видеть своей вины, а всё списывает на порчу. «Почему ты плохо молишься?» - «Меня испортили». «Почему ты не постишься?» - «Я заколдованный». «Почему ты куришь?» - «Сглазили меня!» Так смотришь - ну заколдовали человека, ни в чем он не виноват.

И для того, чтобы определить, что это порча, надо прежде самому проявить усердие в духовном отношении, и тогда обнаружится, действует ли посторонняя сила или это просто наше нерадение было. Кроме того, порчу можно изгнать и своими усилиями, то есть молитвой, постом или исповедью, причащением. Надо прибегать к самым обычным церковным средствам. В первую очередь, к таинствам, молебнам. Церковь дает нам все средства, очень могущественные - только бы мы сами пользовались ими.

Схиархимандрит Авраам (Рейдман): Исповедь должна быть краткой и конкретной

Кто такой духовник, и нужен ли он мирянину? Как правильно исповедоваться? Что должен сделать человек, чтобы получить от священника правильный совет? На эти и другие вопросы отвечает Духовник Ново-Тихвинского женского монастыря и Свято-Косьминской мужской пустыни схиархимандрит Авраам (Рейдман). – Отец Авраам, кто такой духовник? Чем он отличается от обычного приходского священника, к которому идут на исповедь? Духовник должен обладать особым даром, который считается высшим в православной аскетической традиции, – рассуждением. Любой священник может совершать Таинства, но не всякий, даже и ревностный, священник имеет рассуждение. В Греческой Церкви, например, существует такая практика: там духовники назначаются, и только они и могут принимать исповедь. В Русской Церкви иная традиция. Но в любом случае, главное, что можно посоветовать тем, кто желает найти духовника, – чтобы они искали человека, имеющего жизненный опыт, рассудительного и здравомыслящего. И нужно понимать при этом, что дар рассуждения может проявляться в разной степени: одно дело – рассуждение богоносного старца, подвижника, а другое дело рассуждение простого духовника, тем более исповедующего мирян. – А вообще нужен ли мирянину духовник? – Конечно, мирянину желательно иметь духовника. Однако нужно помнить один важный момент. Люди часто обращаются к духовникам, прося совета в практических, житейских вопросах. Но духовник – в этом не советчик. Например, инженер спрашивает о чем-то в связи со своей профессиональной деятельностью. Но священник в этой области может быть некомпетентен, и потому не должен ничего советовать. Это должны понимать и сам духовник, и духовное чадо. Духовник – специалист в нравственной области. Он нужен для того, чтобы помогать христианину рассматривать любую жизненную ситуацию с духовно-нравственной точки зрения. – Чему скорее должен учить своего прихожанина священник - послушанию или самостоятельности и ответственности? – И тому, и другому. Необходимо и послушание, во всем нужен совет. Но нужно учить человека и самостоятельности, потому что не может духовник непрестанно, так сказать, быть на связи со своим духовным чадом, чтобы дать ему в любое время нужный совет. В принципе, послушание и является средством к тому, чтобы приучить человека к самостоятельности и ответственности. Не нужно противопоставлять эти две вещи. Когда человек через послушание приобретает навык к нравственной жизни, он потом может и самостоятельно сделать нравственный выбор для того, чтобы избежать греха и поступить добродетельно. – Нужна ли мирянину добродетель послушания, и в чем она должна состоять? – Конечно, мирянин должен слушаться священника, но не для проформы и не потому, что просто так нужно. Послушание необходимо для того, чтобы тебе подсказали, как вести себя по-христиански в той или иной жизненной ситуации, причем подсказал человек, который обладает большим, чем у тебя, рассуждением. Вот в чем ценность духовника. Собственно, следовало бы говорить не о том, нужна ли мирянину добродетель послушания. Правильнее было бы так спросить: нужно ли мирянину жить по-христиански? Если он христианин, то это естественно вытекает из его возвышенного звания. Но не всегда мы можем самостоятельно разобраться и правильно применить ту или иную заповедь к определенным обстоятельствам жизни. И поэтому нам нужен советчик в этом отношении, более опытный человек. Желательно, чтобы это был духовник, но иногда, в исключительных случаях это может быть какой-нибудь добродетельный рассудительный мирянин, наш духовный друг. Есть такая пословица, очень мудрая: «С кем поведешься, от того и наберешься». По рассуждению святителя Тихона Задонского, если мы дружим с людьми благочестивыми, это показывает, что мы и сами благочестивые. Собственно, послушание – это ревность к тому, чтобы жить нравственно. И понятно, что это необходимо. А духовник – это наш старший товарищ, который превосходит нас по рассуждению, и мы поэтому прибегаем к нему за советом.

– А вообще в наше время добродетель послушания возможна? Святитель Игнатий Брянчанинов писал об «оскудении живых сосудов Божественной благодати», из-за чего послушание в классическом понимании стало невозможно. С другой стороны, старец Силуан Афонский говорил о том, что послушание – это таинство. Где истина? – Послушание – это вещь, без которой существовать нельзя. Ведь мы слушаемся не только духовника. Мы слушаемся наших начальников, наших родителей, наших друзей. И если мы будем слушаться начальника, старательно и ревностно, для того чтобы сделать карьеру, а духовника слушаться не будем, то это значит – в нашей жизни явный перекос. Если мы слушаемся друзей в каких-то житейских ситуациях, а мнением духовника пренебрегаем, то это еще более сильный перекос. Поэтому без добродетели послушания обойтись невозможно. Другое дело – как ее понимать. Если мы вспомним, что говорит святитель Игнатий о послушании, то увидим, что он не отрицает его, как считают некоторые, но ограничивает, объясняя, что не во всех случаях можно беспрекословно слушаться своего духовного руководителя. В то же самое время он говорит о пользе откровения помыслов, о послушании старшим в монастыре. Еще он говорит, что по причине истинного послушания дьявол может даже брань возбуждать. Он пишет: если так случилось, что ты нашел истинного руководителя, то это уже служит для дьявола поводом, чтобы воздвигнуть брань. Поэтому мы не должны говорить, что добродетель послушания невозможна в наше время. Невозможно в наше время беспрекословное повиновение. И святитель Игнатий не отрицал полностью послушание, но говорил об общем порядке вещей в связи с тем, что истинных духовных руководителей стало мало. В особенности мирянину невозможно найти такого человека, которого можно было бы беспрекословно слушаться. Поэтому нужно воспринимать духовника как советчика, как более опытного человека. А не так, чтобы просто делать всё, что он говорит, ничего ему не растолковывая, не объясняя свою ситуацию. Это можно сравнить для образности с тем, что происходит в других областях нашей жизни. Нужна ли человеку медицина? Конечно, нужна. Но это не значит, что если мы обратились к врачу, то он сразу нас вылечит. Бывают у врачей ошибки, бывают более опытные и менее опытные врачи. Но из-за этого мы не перечеркиваем медицину. Нужно искать врача поопытнее, понимать, что врач не сразу может назначить необходимое лекарство, он подбирает его постепенно. В каком смысле мы говорим, что нужна медицина и нужен врач, в таком же смысле нужно послушание и нужен духовник. Рассчитывать же на то, что обыкновенный священник будет обладать пророческим даром, – это было бы самонадеянно. Да мы, наверно, даже и такого человека не послушались бы и, вполне может быть, что большему подверглись бы осуждению от Бога за то, что, столкнувшись с таким человеком, проявляли своеволие. А так нам оказывается большее снисхождение. – Что такое “откровение помыслов”, кому и для чего оно нужно? – Это особый вид послушания, который приличествует монашествующим: когда человек рассказывает не только о своих поступках, но обо всей внутренней жизни, постоянно находясь во внимании самому себе. Эта добродетель мирянам несвойственна, да и не нужна. Если бы даже они захотели, то не смогли бы этого делать, потому что, находясь в постоянной деятельности, или, как принято говорить, в мирской суете, они не могут столь внимательно следить за собой. Да и возможности постоянно открывать свои помыслы духовнику у них нет. Если они могут видеться со своим духовником раз в неделю, то это можно считать за счастье. Рассказывать же ему за целую неделю всё, что мы переживали внутренне, это было бы отягощение и ему, и нам. – Как научиться следить за мелкими каждодневными грехами и помыслами? Как при этом «не оцеживать комара и не поглощать верблюда»? Ведь зачастую мы мелочи замечаем, а жестокосердия, гордыни, равнодушия – нет… – Тут должно быть разумное отношение, чтобы не поддаваться чрезмерной внимательности. Это не приличествует людям, живущим в миру. Действительно может получиться так, что они будут оцеживать комара и всякие свои мысли перебирать, будут погружены внутрь себя, и в то же самое время не будут следить за своими поступками. Нужно следить не за мелочами, а за тем, что навязчиво действует в нашем уме. Если навязался какой-то помысел, значит, его нужно исповедать. Если мы совершили какой-то проступок, значит, о нем нужно рассказать духовнику и быть готовыми выслушать от него замечание и, может быть, даже получить епитимию. То есть следить за собой нужно, но не впадать в чрезмерную мнительность. Мнительность – это такая кажущаяся добродетель, когда нам представляется, будто мы внимательно за собой следим, каемся, а на самом деле мы просто провоцируем чрезмерную мыслительную деятельность. – Как должна проходить правильная исповедь? – Исповедь должна быть краткой и конкретной. Мне кажется, в этих двух словах заключен ответ, что такое правильная исповедь. Если мы будем говорить чрезмерно подробно, то можем на какую-то второстепенную вещь обратить внимание, а самое главное упустить. Не нужно рассказывать о каких-то сопутствующих обстоятельствах, если они не имеют прямого отношения к тому, что мы исповедуем. В то же самое время нужно говорить конкретно, то есть точно говорить о том или ином грехе, который мы совершили, или о вопросе, который нас волнует. Потому что если мы будем расплывчато рассказывать, то тогда духовник нас не поймет. И тогда по нашей собственной вине, именно по причине того, что мы говорим слишком пространно и неточно, может получиться, что духовник даст нам неправильный совет. И виноват будет не он, а наше чрезмерно мнительное отношение к тому, что с нами происходит. – Как быть, если головой знаешь, что поступаешь дурно, а сердцем этого не чувствуешь? – Если человек знает, что поступает дурно, то, хотя сердце его и молчит, это уже какой-то шаг навстречу покаянию. По крайней мере, будем каяться в том, что мы осознаем как грех. А постепенно придет и сочувствие к добродетели, и появится отвращение ко греху. Если же мы будем искать сразу высшей степени, пренебрегая той, на которой мы стоим, то мы можем и вовсе никак не продвинуться. Будем стоять на месте, и никакого движения в смысле нравственного развития у нас не будет. – Какие грехи сегодня самые опасные и распространенные, как Вам кажется? – Я считаю, что это, во-первых, грех самонадеянности, или, как мы иначе ее называем, гордость, и, во-вторых, грех нерадения, или, иначе, лень. Лень в духовно-нравственном отношении. От этих двух грехов происходят все прочие. За гордость нас оставляет благодать, и мы находимся в опасности впасть в блудные грехи, пьянство и многое другое совершить, о чем мы понимаем, что это плохо, но не можем удержаться, водоворот страсти нас увлекает. И все это оттого, что гордость лишила нас благодатного покрова. Нерадение тоже чрезвычайно опасно, потому что мы ждем, когда всё само собой произойдет, не проявляем ревности, самопонуждения, и поэтому также можем впасть в самые страшные грехи. До тех пор это всё будет происходить, пока мы не поймем, что нужно, с одной стороны, смиряться и искать помощи у единого Бога, понимая свое совершенное бессилие, с другой стороны – нужно крайнее понуждение себя, ведь если мы сами ничего делать не будем, то Бог нам не поможет. Как говорит преподобный Пимен Великий: если мы будем бороться, то и Господь будет поборать за нас, а если мы будем бездеятельны, то и Господь нам не поможет.

Протоиерей Валериан Кречетов: Духовник должен быть готов за своих чад пойти в ад. Изменились ли пастыри и паства за двадцать пять лет церковной свободы, можно ли сегодня найти настоящего духовника, и что делать человеку, который ищет духовного руководства, но не находит опытного священника? Ответы на эти и другие вопросы о духовничестве – в интервью с протоиереем Валерианом Кречетовым, долгое время исполнявшим послушание духовника Московской епархии. Протоиерей Валериан Кречетов: Духовник должен быть готов за своих чад пойти в ад Мария Строганова, Протоиерей Валериан Кречетов | 19 ноября 2015 г. Изменились ли пастыри и паства за двадцать пять лет церковной свободы, можно ли сегодня найти настоящего духовника, и что делать человеку, который ищет духовного руководства, но не находит опытного священника? Ответы на эти и другие вопросы о духовничестве – в интервью с протоиереем Валерианом Кречетовым, долгое время исполнявшим послушание духовника Московской епархии. Фото: solovki-monastyr.ru Четыре русских старца XX века Протоиерей Валериан Кречетов: “За что?!” А вспомни: есть за что (+ Аудио) Протоиерей Валериан Кречетов: Добрых людей стало больше Счастье – это жить с Богом Протоиерей Валериан Кречетов: В духовной жизни нет мелочей Формула духовничества Что такое духовничество вообще и какая мера ответственности у того, кто берет на себя обязанности духовного отца? Протоиерей Валериан Кречетов рассказывает: «Конечно, духовное руководство – важно и нужно, но требования к духовному отцу очень высокие. Однажды я вышел из церкви, и какая-то женщина вдруг побежала за мной: «Батюшка, что мне делать? Мой духовник сказал мне: «Я не хочу из-за тебя попадать в ад!» Я что-то ответил, а вскоре поехал на Афон и попал к одному старцу. К нему пришел духовник, который 20 лет окормлялся у старца Паисия. И вот тот старец сказал мне формулу настоящего духовного отца: «Духовным отцом может быть только тот священник, который готов за своих духовных чад пойти в ад». Самое удивительное, что я не рассказывал ему о вопросе, который задала мне та женщина, а он слово в слово повторил ее слова, только в обратную сторону». Протоиерей Валериан Кречетов родился в 1937 году в семье репрессированного бухгалтера и впоследствии священника Михаила Кречетова. Окончил школу в 1959 году и тогда же был зачислен в Московский лесотехнический институт, спустя три года после окончания которого поступил в Московскую семинарию. Рукоположен 12 января 1969 года, а в 1973 году окончил Московскую духовную академию. За долгие годы своего служения общался со многими выдающимися пастырями, в том числе с отцом Николаем Голубцовым, отцом Иоанном Крестьянкиным, отцом Николаем Гурьяновым. Сегодня протоиерей Валериан – настоятель храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы в селе Акулово Одинцовского района.

Церковь воинствующая и Церковь тайная – Двадцать пять лет церковной свободы – уже целая эпоха. Если сравнивать 1990-е годы и наши дни, как поменялась церковная жизнь за эти годы? Как изменились прихожане? – Когда говорят о советском времени, я всегда вспоминаю книгу святителя Николая Сербского «Царёв завет». Рассказывая про происходящее на Косовом поле в Сербии, он очень хорошо в духовном смысле объясняет и то, что происходит в мире. Когда царь Лазарь молился на Косовом поле перед битвой, он должен был выбрать одно из двух царств: земное или Небесное. Он избрал Небесное Царство, и по пророчеству и войско, и державу, и его самого постигла гибель. Но во время битвы перед царем явился ангел и сказал, что его держава должна погибнуть, чтобы спаслась душа народа: «Держава и дается народам, дабы было чему погибнуть вместо него, чтобы было, что дать в откуп за душу народную. Такая сделка выгодна, когда за недорогую цену покупаешь сокровище [и душу народную спасаешь, и Царство Небесное обретаешь!]. Поклонись Тому, Кто разрушает дешевое, дабы сохранилось драгоценное; Кто косит солому, да сохранится зерно». В мире идет война зла против добра, и наша Церковь – воинствующая, но не она начинает войну, а против нее воюют. И если всё вокруг гибнет здесь, на земле, это не значит, что всё плохо. Нет худа без добра. Когда-то мне пришлось слышать одну интересную притчу. Один человек приходит к старцу и говорит: «Отче, у тебя всё ладится, а у меня ничего не ладится, почему?» Старец ему говорит: «Терпение нужно». – «А что такое терпение? Терпишь-терпишь, какой от этого толк? Всё равно что воду в решете носить!» А старец отвечает: «А ты дождись зимы». Вот как раз то, что предсказано в этой притче, сейчас и произошло. Ведь казалось бы, всё уже было решено, с Церковью покончено, всех пересажали и перестреляли, но явился сонм священномучеников, и люди закалились в войне. И пока Церковь была в гонениях, она держалась твердо. Внешне было гонение, внешне ничего не осталось уже, всё было кончено, но верующие люди оставались. Об этом прекрасно говорил еще преподобный Серафим, он приводил в пример времена пророка Илии, когда «все сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники, и пророков Твоих убили мечом, остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее». Это Илья-то, пророк, своим орлиным взором на жизнь не увидел никого вокруг верного, кроме себя. А Господь ему сказал, что «между израильтянами еще семь тысяч мужей, которые не преклонили колен своих пред Ваалом и уста которых не целовали идола». Семь тысяч! То есть столько верных оказалось, которых пророк Илья не увидел. И преподобный Серафим говорит: «А у нас-то сколько будет?» Многие верующие во времена гонений занимали государственные посты, но что они православные, почти никто не знал. Это была та самая, как теперь называют, тайная Церковь, которая никогда не была отделена от Церкви официальной, но сокрыта от мира, чтобы сохранить веру. А теперь вышло, как по притче о решете – то в решете всё проливалось, а теперь наступила зима, что не донесешь эту воду-то. И я на себе это лично испытываю, потому что священнику сейчас, если действительно трудиться, ни сил не хватает, ни времени – настолько в нем велика потребность. И вот тут-то как раз самый сложный момент, потому что в священство ринулись многие, а служение-то это высочайшее, сложнейшее и ответственнейшее. Если даже молодой человек будет учиться в специальных учебных заведениях, наука – это только надводная часть айсберга. Духовная жизнь настолько сложна и многообразна, что специалистов в этой области единицы. Как говорят старцы, дар священства, духовничества – особый. «Дар рассуждения выше дара смирения», то есть рассуждать, как поступать – где и когда молчать, когда действовать – очень сложно научиться. Как в Библии написано: «Мудрый молчит до времени; а безумный говорит без времени». – То есть сейчас, когда открытого гонения на Церковь нет, фокус проблемы сместился с внешнего мира на внутреннюю жизнь самой Церкви? И здесь велика роль священника, важен его духовный опыт? – Да, теперь есть возможность говорить многое, а не так это просто, да и о чём говорить? Один человек рассказал мне интересный случай из своей жизни. Он был филологом, учился в МГУ, и у них был преподаватель-армянин, который говорил студентам: «Молодые люди, вот вы изучаете разные языки, а не скажете ли вы, о чем вы будете говорить на этих языках?» И правда – о чем? А я всегда привожу слова Маяковского: Изводят единого слова ради Тысячи тонн словесной руды. Бывает, читаешь политические статьи, а присмотреться – хорошо, если там есть единое слово по существу. Тем более непросто говорить на духовные темы. Духовное слово не имеет силы, если оно оторвано от сердечной деятельности, от опыта духовного. Еще религиозный философ Иван Киреевский говорил: «Мышление, отделенное от сердечного стремления, есть такое же развлечение для души, как и бессознательная веселость. Чем глубже такое мышление, чем оно важнее, по-видимому, тем, в сущности, делает оно человека легкомысленнее. Потому серьезное и сильное занятие науками принадлежит также к числу средств развлечения, средств для того, чтобы рассеяться, чтобы отделаться от самого себя. Эта мнимая серьезность, мнимая дельность разгоняет истинную. Удовольствия светские действуют не так успешно и не так быстро». Вовлечение в рассуждение на духовные темы, оторванные от сердечной деятельности, от духовного опыта – развлечения более пагубные, чем светские. Просто видимость духовного, а сущности нет.

Старец Николай Гурьянов и протоиерей Валериан Кречетов. Права без обязанностей – В Псалтыре есть такие слова: «глумляхся в оправданиях Твоих». Но глумиться у нас – это издеваться, кощунствовать, а на самом деле первое значение этого слова – размышлять. Но размышления тогда оправданы, когда они связаны с духовным опытом, с сердечной деятельностью, а если они от нее оторваны – это глумление. Сейчас, например, многие стали говорить и писать по духовным вопросам, а опыта-то нету. Получилось, что некоторые глумятся над словом истинным. По логике мира, люди становятся умнее, умнее и умнее, но, к несчастью, это не так. Потому что ум – это не количество знаний. Аристотель сказал: «Множество знаний еще не предполагает наличия ума», и увлечение знаниями и пренебрежение нравственностью есть движение не вперед, а назад. Однажды, ко мне пришел один атеист, который верил в происхождение человека от обезьяны. Он хотел крестить свою дочь, но жаловался, что не может с ней справиться. И я ему сказал, что согласно его верованиям, он никогда с ней не справится, потому что с чего дочери его слушаться, если он недавно с дерева слез? На самом деле человек вышел из рук Творца совершенным, но не имеющим опыта. Конечно, он должен был еще, чтобы уподобиться Творцу, совершенствоваться, «будите убо вы совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть». И святитель Николай Сербский говорил, что первые люди не много знали, но всё понимали. Постепенно стали знать больше, но понимать меньше. Оказывается, можно много знать, но ничего не понимать. Как подметил один раб Божий, глядя на современного человека: Душа отпылала, погасла, состарилась, влезла в халат, но ей, как и прежде, не ясно, что делать и кто виноват. Что делать, кто виноват – с этими извечными вопросами люди обычно и обращаются. В связи с тем состоянием, в которое сейчас погрузился мир, многие бросились в Церковь. И, к несчастью, немногие понимают, что всё происходящее – плод греха, а пытаются, не учитывая, что главное, разобраться, что делать и кто виноват. Поэтому вопросы, которые люди задают на исповеди, больше не о том, как спасти свою душу, а как устроить счастливую жизнь для себя на земле. – А какие проблемы сейчас больше всего волнуют людей? – К несчастью, чаще людей волнует только собственная личность, «эго». Очень много эгоизма стало. Раньше люди больше смирялись. Теперь каждый хочет жить по-своему – без обязанностей, но со своими правами. Например, повсеместно распространился так называемый гражданский брак – открытый блуд без обязанностей. Но когда человек собирается создать семью, он должен минимум в два раза уменьшить свои желания, и приготовиться минимум в два раза увеличить свои обязанности. А у нас от своих желаний не хотят отказываться, а обязанностей вообще никаких. При вступлении в брак нужно спрашивать: «Что ты хочешь: иметь жену, иметь детей, иметь хозяйство, или же: быть мужем, быть отцом, быть хозяином?» Быть или иметь? Бытие предполагает жизнь. Быть кем-то – это иметь обязанности. Если это муж – у него свои обязанности, если отец – свои обязанности, если директор – свои обязанности. А у нас? Развалил семью, а кто виноват? Обычно виноваты оба, и больше виноват тот, кто умнее. Собственно говоря, что такое народ? Народ – это много семей. Семья – малая Церковь, семья – основа государства. И поэтому развал государства происходит из-за развала семьи.

Как найти духовника и нужно ли его искать? – Как найти духовника? Что делать, если не получается найти себе духовное руководство? – Обязательно нужно ходить в Церковь и причащаться, и потом уже молиться, чтобы Господь послал духовника. И если пошлет – чтобы Господь дал ему разумение. Потому что есть такое изречение, что хорошие послушники не всегда были именно у святых отцов. Есть такие примеры, когда послушники были настолько смиренны и преданы, что они и сами спаслись, и их духовных наставников, которые были недостойными, Господь спас. И наоборот, рядом со святыми не все были святые. Среди 12-ти апостолов один оказался Иуда. Многое зависит от самого человека. Духовное руководство – важно и нужно, но требования к духовному отцу очень высокие. Его служение основано, прежде всего, на жертвенной любви, которая есть любовь Божья. И поэтому, если Господь дает это святое чувство, тогда всё становится по своим местам. Есть такая книга о священстве епископа Арсения (Жадановского), где он вспоминает, что когда Господь восстанавливал апостола Петра в апостольском достоинстве, Он ничего от него не требовал, только любви: любишь Меня – паси овцы моя. То есть если есть любовь – есть пастырь и духовник. А если любви нет, то и пастырства истинного нет. – Что делать человеку, который ищет духовного руководства, но не находит опытного священника? Смиряться, общаясь с неопытным духовником, делать по-своему? – Самое главное – помнить, что всё управляется промыслом Божиим. Господь может дать разумение. И нужно молиться и пастве, и пастырям. Иногда меня о чем-то спрашивают, а я не могу ответить. Я не стесняюсь сказать: я не знаю. Есть такое изречение: Бог никогда не спешит, но никогда не опаздывает. В жизни всё совершается в свое время. Положись на Бога, и Он всё совершит на духовную пользу. Помните пример, который нам дан в Евангелии? Перед Пилатом стоит избитый, связанный Спаситель. И Пилат говорит: «Мне ли не отвечаешь? Не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?» Господь спокойно отвечает: «Не имаши власти ни единыя на мне, аще не бы ти дано свыше». Так и получилось: он хотел отпустить Иисуса, а подписал распятие, не проявил своей власти, не смог. Так что всё управляется промыслом Божиим. А люди часто забывают об этом, особенно в отношениях с духовником, зацикливаясь на его личности. Личность же сама по себе довольно беспомощна. Даже грешить человек не может без Бога – например, если бы Он не дал нам ноги, мы бы и не пошли грешить, не дошли бы просто. Поэтому как таковой самобытности у человека просто быть не может. Самобытен один Бог. И по Его воле всё творится – Он Тот, «Кто косит солому, да сохранится зерно». Ведь мы не устраивали никаких демонстраций в свое время, а Церковь внезапно оказалась свободна. От коммунизма осталась одна вывеска. Да и что такое коммунизм? Попытка построить Царство Божие на земле, рай без Бога. Был такой отец Мисаил, келейник митрополита Нестора Камчатского, он сидел в тюрьме в советское время, и ему говорили: «Вот мы здесь на земле рай строим». Он отвечает: «Бесполезное занятие». – «Вы что, против власти?» – «Нет, всякая власть от Бога. Но строить рай на земле – бесполезное занятие». – «Как, почему?» – «А очень просто. Первые христиане уже строили такое общество, всё общее было, но ничего не получилось». И действительно, первые христиане – это общество, с которого скопировали идею коммунизма. Но даже при том духе они не смогли удержаться в полном бесстрастии. Так что всё это уже было. Как отец Иоанн Крестьянкин в свое время говорил: ничего нового у них нет, всё краденое, только переделанное на свой лад. – Как быть человеку в ситуации, когда на исповеди священник советует ему то, что для него невыполнимо? Например, всем известные примеры, когда священник не благословляет брак, говорит: «Нет воли Божией вам вместе быть», что делать? Спорить? – Послушание послушанием. Любовь не проходит, проходит влюбленность. Вот родители тоже что-то запрещают, как быть – слушаться или не слушаться? Вообще, полагается всё-таки слушаться. Другое дело, что иногда этого решения не приемлет душа. Тогда нужно молиться и ждать. Я знаю такой пример, когда молодой человек и девушка полюбили друг друга, а родители были против. И я им сказал: «Вы же любите друг друга, любить-то невозможно запретить? Пожалуйста, продолжайте любить». Они так и сделали. А потом мать не выдержала – разрешила. И они венчались. Если любовь истинная, если нет желания обладания, если чувствуешь, что это твоя родная душа, родной человек – этого может быть и достаточно. У моей мамы была подруга, за которой жених ухаживал сорок лет. Он любил ее, и она его любила, но она не могла оставить свою маму и создать с ним семью. Они встречались, заботились друг о друге, и настолько уже сроднились, что, когда стали супругами в возрасте 60 лет, ничего другого, кроме духовной и душевной близости, им было уже и не нужно. Собственно, есть пример и у Александра Сергеевича Пушкина – Татьяна Ларина говорит: «Я вас люблю (к чему лукавить?), но я другому отдана, – и буду век ему верна». Можно любить, но не обязательно скорее вместе жить, по крайней мере не нужно спешить. У нас же сейчас говорят: надо скорее пожить вместе, проверить чувства. К несчастью, так истинная любовь не проверяется. По словам Иустина Поповича, любовь к человеку без любви Божией есть самолюбие, а любовь к Богу без любви к человеку есть самообман. Самое главное – это воля Божия. Если действительно чувство есть, оно останется, оно будет жить, а если из-за трудностей оно пропало, то его, может, и не было, или это увлечение было, другое чувство, не любовь. А любовь, как говорит апостол Павел, никогда не пропадает и не может пройти, любовь остается любовью. – А как для себя распределять строгость исполнения сказанного духовником? Простой пример: духовник всем своим чадам говорит строго исполнять пост, а у тебя гастрит? Что здесь делать, слушаться или поступать по своим ощущениям? – Пост для человека, а не человек для поста, лучше недопоститься, чем перепоститься. И еще: в пост не «нельзя», а «не положено». Если бы было нельзя, то святитель Спиридон Тримифунтский не стал бы есть мясо Великим постом – есть такой пример из его жизни, когда нечем было накормить гостя с дороги, и он велел принести мясо, и сам ел вместе с ним, чтобы не смущать его. Но пост очищает, пост – это великая сила. Сам Господь постился. Если Он, Тот, Которому, в отличие от нас, не нужно было поста, постился, как же нам грешным не поститься? Но есть разные ступени строгости поста. Есть много полезной для здоровья пищи и постной: отвар брюссельской капусты полезнее куриного бульона. На самом деле, когда у человека какое-то горе или есть настоящее чувство, он о еде и не думает. За одной девушкой ухаживал некий молодой человек и говорил, что ее любит. А она была очень мудрая и сказала ему, что раз ты готов на всё, давай, недели две или три будем поститься и молиться. А потом, когда срок вышел, она накрыла шикарный стол, привела молодого человека и говорит: «Ну что, за стол или под венец?» Он за стол бросился. Всё, выбор сделал. – То есть нет такого критерия в отношениях с духовником: послушание или собственное решение? – Критерий один – любовь. Если озлобление, раздражение, какой толк от этого? К чему это? Выше закона может быть только любовь. – А если нет духовника или он далеко, как жить, чем руководствоваться в своих поступках? – Если духовника нет, или с ним сложно связаться, то надо молиться. Нужно просто помнить, что Господь рядом, и к Нему надо всегда обращаться. Однажды у меня в молодости была сложная ситуация на работе, я растерялся, не зная, что предпринять, и начал читать по очереди акафисты святителю Николаю и преподобному Серафиму, и вдруг всё наладилось. Это был первый пример в моей жизни, когда я на себе испытал, что если не знаешь, что делать в сложившихся обстоятельствах, нужно сразу усиливать молитву, просить помощи Божией. Это как раз те же вопросы: «что делать?» и «кто виноват?» Виноват сам, прежде всего. Надо с себя начинать, потому что от себя никуда не денешься. А вот что делать? Нужно молиться, чтобы Господь указал: «Скажи мне, Господи, путь, воньже пойду». Архимандрит Иннокентий Просвирнин однажды сказал мне такую формулу отношения к жизни: когда Небо молчит, не надо ничего предпринимать. Я потом уже прочитал, что подобное правило использовал священномученик Серафим Звездинский. Когда его спрашивали в смутные времена, как быть, если не знаешь, как поступить и посоветоваться не с кем, он рекомендовал три дня молиться и просить воли Божией, и Господь укажет, как поступать. Если не укажет, значит, еще молиться и терпеть. Так поступают и на Афоне. Я сам часто советую так поступать, и это правило приносит хороший плод.

Протоиерей Валериан Кречетов: Духовник должен быть готов за своих чад пойти в ад Мария Строганова, Протоиерей Валериан Кречетов | 19 ноября 2015 г. Изменились ли пастыри и паства за двадцать пять лет церковной свободы, можно ли сегодня найти настоящего духовника, и что делать человеку, который ищет духовного руководства, но не находит опытного священника? Ответы на эти и другие вопросы о духовничестве – в интервью с протоиереем Валерианом Кречетовым, долгое время исполнявшим послушание духовника Московской епархии. Фото: solovki-monastyr.ru Четыре русских старца XX века Протоиерей Валериан Кречетов: “За что?!” А вспомни: есть за что (+ Аудио) Протоиерей Валериан Кречетов: Добрых людей стало больше Счастье – это жить с Богом Протоиерей Валериан Кречетов: В духовной жизни нет мелочей Формула духовничества Что такое духовничество вообще и какая мера ответственности у того, кто берет на себя обязанности духовного отца? Протоиерей Валериан Кречетов рассказывает: «Конечно, духовное руководство – важно и нужно, но требования к духовному отцу очень высокие. Однажды я вышел из церкви, и какая-то женщина вдруг побежала за мной: «Батюшка, что мне делать? Мой духовник сказал мне: «Я не хочу из-за тебя попадать в ад!» Я что-то ответил, а вскоре поехал на Афон и попал к одному старцу. К нему пришел духовник, который 20 лет окормлялся у старца Паисия. И вот тот старец сказал мне формулу настоящего духовного отца: «Духовным отцом может быть только тот священник, который готов за своих духовных чад пойти в ад». Самое удивительное, что я не рассказывал ему о вопросе, который задала мне та женщина, а он слово в слово повторил ее слова, только в обратную сторону». Протоиерей Валериан Кречетов родился в 1937 году в семье репрессированного бухгалтера и впоследствии священника Михаила Кречетова. Окончил школу в 1959 году и тогда же был зачислен в Московский лесотехнический институт, спустя три года после окончания которого поступил в Московскую семинарию. Рукоположен 12 января 1969 года, а в 1973 году окончил Московскую духовную академию. За долгие годы своего служения общался со многими выдающимися пастырями, в том числе с отцом Николаем Голубцовым, отцом Иоанном Крестьянкиным, отцом Николаем Гурьяновым. Сегодня протоиерей Валериан – настоятель храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы в селе Акулово Одинцовского района. Протоиерей Валериан Кречетов Протоиерей Валериан Кречетов. Фото: pravoslavie.ru Церковь воинствующая и Церковь тайная – Двадцать пять лет церковной свободы – уже целая эпоха. Если сравнивать 1990-е годы и наши дни, как поменялась церковная жизнь за эти годы? Как изменились прихожане? – Когда говорят о советском времени, я всегда вспоминаю книгу святителя Николая Сербского «Царёв завет». Рассказывая про происходящее на Косовом поле в Сербии, он очень хорошо в духовном смысле объясняет и то, что происходит в мире. Когда царь Лазарь молился на Косовом поле перед битвой, он должен был выбрать одно из двух царств: земное или Небесное. Он избрал Небесное Царство, и по пророчеству и войско, и державу, и его самого постигла гибель. Но во время битвы перед царем явился ангел и сказал, что его держава должна погибнуть, чтобы спаслась душа народа: «Держава и дается народам, дабы было чему погибнуть вместо него, чтобы было, что дать в откуп за душу народную. Такая сделка выгодна, когда за недорогую цену покупаешь сокровище [и душу народную спасаешь, и Царство Небесное обретаешь!]. Поклонись Тому, Кто разрушает дешевое, дабы сохранилось драгоценное; Кто косит солому, да сохранится зерно». В мире идет война зла против добра, и наша Церковь – воинствующая, но не она начинает войну, а против нее воюют. И если всё вокруг гибнет здесь, на земле, это не значит, что всё плохо. Нет худа без добра. Когда-то мне пришлось слышать одну интересную притчу. Один человек приходит к старцу и говорит: «Отче, у тебя всё ладится, а у меня ничего не ладится, почему?» Старец ему говорит: «Терпение нужно». – «А что такое терпение? Терпишь-терпишь, какой от этого толк? Всё равно что воду в решете носить!» А старец отвечает: «А ты дождись зимы». Вот как раз то, что предсказано в этой притче, сейчас и произошло. Ведь казалось бы, всё уже было решено, с Церковью покончено, всех пересажали и перестреляли, но явился сонм священномучеников, и люди закалились в войне. И пока Церковь была в гонениях, она держалась твердо. Внешне было гонение, внешне ничего не осталось уже, всё было кончено, но верующие люди оставались. Об этом прекрасно говорил еще преподобный Серафим, он приводил в пример времена пророка Илии, когда «все сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники, и пророков Твоих убили мечом, остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее». Это Илья-то, пророк, своим орлиным взором на жизнь не увидел никого вокруг верного, кроме себя. А Господь ему сказал, что «между израильтянами еще семь тысяч мужей, которые не преклонили колен своих пред Ваалом и уста которых не целовали идола». Семь тысяч! То есть столько верных оказалось, которых пророк Илья не увидел. И преподобный Серафим говорит: «А у нас-то сколько будет?» Многие верующие во времена гонений занимали государственные посты, но что они православные, почти никто не знал. Это была та самая, как теперь называют, тайная Церковь, которая никогда не была отделена от Церкви официальной, но сокрыта от мира, чтобы сохранить веру. А теперь вышло, как по притче о решете – то в решете всё проливалось, а теперь наступила зима, что не донесешь эту воду-то. И я на себе это лично испытываю, потому что священнику сейчас, если действительно трудиться, ни сил не хватает, ни времени – настолько в нем велика потребность. И вот тут-то как раз самый сложный момент, потому что в священство ринулись многие, а служение-то это высочайшее, сложнейшее и ответственнейшее. Если даже молодой человек будет учиться в специальных учебных заведениях, наука – это только надводная часть айсберга. Духовная жизнь настолько сложна и многообразна, что специалистов в этой области единицы. Как говорят старцы, дар священства, духовничества – особый. «Дар рассуждения выше дара смирения», то есть рассуждать, как поступать – где и когда молчать, когда действовать – очень сложно научиться. Как в Библии написано: «Мудрый молчит до времени; а безумный говорит без времени». – То есть сейчас, когда открытого гонения на Церковь нет, фокус проблемы сместился с внешнего мира на внутреннюю жизнь самой Церкви? И здесь велика роль священника, важен его духовный опыт? – Да, теперь есть возможность говорить многое, а не так это просто, да и о чём говорить? Один человек рассказал мне интересный случай из своей жизни. Он был филологом, учился в МГУ, и у них был преподаватель-армянин, который говорил студентам: «Молодые люди, вот вы изучаете разные языки, а не скажете ли вы, о чем вы будете говорить на этих языках?» И правда – о чем? А я всегда привожу слова Маяковского: Изводят единого слова ради Тысячи тонн словесной руды. Бывает, читаешь политические статьи, а присмотреться – хорошо, если там есть единое слово по существу. Тем более непросто говорить на духовные темы. Духовное слово не имеет силы, если оно оторвано от сердечной деятельности, от опыта духовного. Еще религиозный философ Иван Киреевский говорил: «Мышление, отделенное от сердечного стремления, есть такое же развлечение для души, как и бессознательная веселость. Чем глубже такое мышление, чем оно важнее, по-видимому, тем, в сущности, делает оно человека легкомысленнее. Потому серьезное и сильное занятие науками принадлежит также к числу средств развлечения, средств для того, чтобы рассеяться, чтобы отделаться от самого себя. Эта мнимая серьезность, мнимая дельность разгоняет истинную. Удовольствия светские действуют не так успешно и не так быстро». Вовлечение в рассуждение на духовные темы, оторванные от сердечной деятельности, от духовного опыта – развлечения более пагубные, чем светские. Просто видимость духовного, а сущности нет. Старец Николай Гурьянов и протоиерей Валериан Кречетов Старец Николай Гурьянов и протоиерей Валериан Кречетов Права без обязанностей – В Псалтыре есть такие слова: «глумляхся в оправданиях Твоих». Но глумиться у нас – это издеваться, кощунствовать, а на самом деле первое значение этого слова – размышлять. Но размышления тогда оправданы, когда они связаны с духовным опытом, с сердечной деятельностью, а если они от нее оторваны – это глумление. Сейчас, например, многие стали говорить и писать по духовным вопросам, а опыта-то нету. Получилось, что некоторые глумятся над словом истинным. По логике мира, люди становятся умнее, умнее и умнее, но, к несчастью, это не так. Потому что ум – это не количество знаний. Аристотель сказал: «Множество знаний еще не предполагает наличия ума», и увлечение знаниями и пренебрежение нравственностью есть движение не вперед, а назад. Однажды, ко мне пришел один атеист, который верил в происхождение человека от обезьяны. Он хотел крестить свою дочь, но жаловался, что не может с ней справиться. И я ему сказал, что согласно его верованиям, он никогда с ней не справится, потому что с чего дочери его слушаться, если он недавно с дерева слез? На самом деле человек вышел из рук Творца совершенным, но не имеющим опыта. Конечно, он должен был еще, чтобы уподобиться Творцу, совершенствоваться, «будите убо вы совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть». И святитель Николай Сербский говорил, что первые люди не много знали, но всё понимали. Постепенно стали знать больше, но понимать меньше. Оказывается, можно много знать, но ничего не понимать. Как подметил один раб Божий, глядя на современного человека: Душа отпылала, погасла, состарилась, влезла в халат, но ей, как и прежде, не ясно, что делать и кто виноват. Что делать, кто виноват – с этими извечными вопросами люди обычно и обращаются. В связи с тем состоянием, в которое сейчас погрузился мир, многие бросились в Церковь. И, к несчастью, немногие понимают, что всё происходящее – плод греха, а пытаются, не учитывая, что главное, разобраться, что делать и кто виноват. Поэтому вопросы, которые люди задают на исповеди, больше не о том, как спасти свою душу, а как устроить счастливую жизнь для себя на земле. – А какие проблемы сейчас больше всего волнуют людей? – К несчастью, чаще людей волнует только собственная личность, «эго». Очень много эгоизма стало. Раньше люди больше смирялись. Теперь каждый хочет жить по-своему – без обязанностей, но со своими правами. Например, повсеместно распространился так называемый гражданский брак – открытый блуд без обязанностей. Но когда человек собирается создать семью, он должен минимум в два раза уменьшить свои желания, и приготовиться минимум в два раза увеличить свои обязанности. А у нас от своих желаний не хотят отказываться, а обязанностей вообще никаких. При вступлении в брак нужно спрашивать: «Что ты хочешь: иметь жену, иметь детей, иметь хозяйство, или же: быть мужем, быть отцом, быть хозяином?» Быть или иметь? Бытие предполагает жизнь. Быть кем-то – это иметь обязанности. Если это муж – у него свои обязанности, если отец – свои обязанности, если директор – свои обязанности. А у нас? Развалил семью, а кто виноват? Обычно виноваты оба, и больше виноват тот, кто умнее. Собственно говоря, что такое народ? Народ – это много семей. Семья – малая Церковь, семья – основа государства. И поэтому развал государства происходит из-за развала семьи. Как найти духовника и нужно ли его искать? – Как найти духовника? Что делать, если не получается найти себе духовное руководство? – Обязательно нужно ходить в Церковь и причащаться, и потом уже молиться, чтобы Господь послал духовника. И если пошлет – чтобы Господь дал ему разумение. Потому что есть такое изречение, что хорошие послушники не всегда были именно у святых отцов. Есть такие примеры, когда послушники были настолько смиренны и преданы, что они и сами спаслись, и их духовных наставников, которые были недостойными, Господь спас. И наоборот, рядом со святыми не все были святые. Среди 12-ти апостолов один оказался Иуда. Многое зависит от самого человека. Духовное руководство – важно и нужно, но требования к духовному отцу очень высокие. Его служение основано, прежде всего, на жертвенной любви, которая есть любовь Божья. И поэтому, если Господь дает это святое чувство, тогда всё становится по своим местам. Есть такая книга о священстве епископа Арсения (Жадановского), где он вспоминает, что когда Господь восстанавливал апостола Петра в апостольском достоинстве, Он ничего от него не требовал, только любви: любишь Меня – паси овцы моя. То есть если есть любовь – есть пастырь и духовник. А если любви нет, то и пастырства истинного нет. – Что делать человеку, который ищет духовного руководства, но не находит опытного священника? Смиряться, общаясь с неопытным духовником, делать по-своему? – Самое главное – помнить, что всё управляется промыслом Божиим. Господь может дать разумение. И нужно молиться и пастве, и пастырям. Иногда меня о чем-то спрашивают, а я не могу ответить. Я не стесняюсь сказать: я не знаю. Есть такое изречение: Бог никогда не спешит, но никогда не опаздывает. В жизни всё совершается в свое время. Положись на Бога, и Он всё совершит на духовную пользу. Помните пример, который нам дан в Евангелии? Перед Пилатом стоит избитый, связанный Спаситель. И Пилат говорит: «Мне ли не отвечаешь? Не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?» Господь спокойно отвечает: «Не имаши власти ни единыя на мне, аще не бы ти дано свыше». Так и получилось: он хотел отпустить Иисуса, а подписал распятие, не проявил своей власти, не смог. Так что всё управляется промыслом Божиим. А люди часто забывают об этом, особенно в отношениях с духовником, зацикливаясь на его личности. Личность же сама по себе довольно беспомощна. Даже грешить человек не может без Бога – например, если бы Он не дал нам ноги, мы бы и не пошли грешить, не дошли бы просто. Поэтому как таковой самобытности у человека просто быть не может. Самобытен один Бог. И по Его воле всё творится – Он Тот, «Кто косит солому, да сохранится зерно». Ведь мы не устраивали никаких демонстраций в свое время, а Церковь внезапно оказалась свободна. От коммунизма осталась одна вывеска. Да и что такое коммунизм? Попытка построить Царство Божие на земле, рай без Бога. Был такой отец Мисаил, келейник митрополита Нестора Камчатского, он сидел в тюрьме в советское время, и ему говорили: «Вот мы здесь на земле рай строим». Он отвечает: «Бесполезное занятие». – «Вы что, против власти?» – «Нет, всякая власть от Бога. Но строить рай на земле – бесполезное занятие». – «Как, почему?» – «А очень просто. Первые христиане уже строили такое общество, всё общее было, но ничего не получилось». И действительно, первые христиане – это общество, с которого скопировали идею коммунизма. Но даже при том духе они не смогли удержаться в полном бесстрастии. Так что всё это уже было. Как отец Иоанн Крестьянкин в свое время говорил: ничего нового у них нет, всё краденое, только переделанное на свой лад. – Как быть человеку в ситуации, когда на исповеди священник советует ему то, что для него невыполнимо? Например, всем известные примеры, когда священник не благословляет брак, говорит: «Нет воли Божией вам вместе быть», что делать? Спорить? – Послушание послушанием. Любовь не проходит, проходит влюбленность. Вот родители тоже что-то запрещают, как быть – слушаться или не слушаться? Вообще, полагается всё-таки слушаться. Другое дело, что иногда этого решения не приемлет душа. Тогда нужно молиться и ждать. Я знаю такой пример, когда молодой человек и девушка полюбили друг друга, а родители были против. И я им сказал: «Вы же любите друг друга, любить-то невозможно запретить? Пожалуйста, продолжайте любить». Они так и сделали. А потом мать не выдержала – разрешила. И они венчались. Если любовь истинная, если нет желания обладания, если чувствуешь, что это твоя родная душа, родной человек – этого может быть и достаточно. У моей мамы была подруга, за которой жених ухаживал сорок лет. Он любил ее, и она его любила, но она не могла оставить свою маму и создать с ним семью. Они встречались, заботились друг о друге, и настолько уже сроднились, что, когда стали супругами в возрасте 60 лет, ничего другого, кроме духовной и душевной близости, им было уже и не нужно. Собственно, есть пример и у Александра Сергеевича Пушкина – Татьяна Ларина говорит: «Я вас люблю (к чему лукавить?), но я другому отдана, – и буду век ему верна». Можно любить, но не обязательно скорее вместе жить, по крайней мере не нужно спешить. У нас же сейчас говорят: надо скорее пожить вместе, проверить чувства. К несчастью, так истинная любовь не проверяется. По словам Иустина Поповича, любовь к человеку без любви Божией есть самолюбие, а любовь к Богу без любви к человеку есть самообман. Самое главное – это воля Божия. Если действительно чувство есть, оно останется, оно будет жить, а если из-за трудностей оно пропало, то его, может, и не было, или это увлечение было, другое чувство, не любовь. А любовь, как говорит апостол Павел, никогда не пропадает и не может пройти, любовь остается любовью. – А как для себя распределять строгость исполнения сказанного духовником? Простой пример: духовник всем своим чадам говорит строго исполнять пост, а у тебя гастрит? Что здесь делать, слушаться или поступать по своим ощущениям? – Пост для человека, а не человек для поста, лучше недопоститься, чем перепоститься. И еще: в пост не «нельзя», а «не положено». Если бы было нельзя, то святитель Спиридон Тримифунтский не стал бы есть мясо Великим постом – есть такой пример из его жизни, когда нечем было накормить гостя с дороги, и он велел принести мясо, и сам ел вместе с ним, чтобы не смущать его. Но пост очищает, пост – это великая сила. Сам Господь постился. Если Он, Тот, Которому, в отличие от нас, не нужно было поста, постился, как же нам грешным не поститься? Но есть разные ступени строгости поста. Есть много полезной для здоровья пищи и постной: отвар брюссельской капусты полезнее куриного бульона. На самом деле, когда у человека какое-то горе или есть настоящее чувство, он о еде и не думает. За одной девушкой ухаживал некий молодой человек и говорил, что ее любит. А она была очень мудрая и сказала ему, что раз ты готов на всё, давай, недели две или три будем поститься и молиться. А потом, когда срок вышел, она накрыла шикарный стол, привела молодого человека и говорит: «Ну что, за стол или под венец?» Он за стол бросился. Всё, выбор сделал. – То есть нет такого критерия в отношениях с духовником: послушание или собственное решение? – Критерий один – любовь. Если озлобление, раздражение, какой толк от этого? К чему это? Выше закона может быть только любовь. – А если нет духовника или он далеко, как жить, чем руководствоваться в своих поступках? – Если духовника нет, или с ним сложно связаться, то надо молиться. Нужно просто помнить, что Господь рядом, и к Нему надо всегда обращаться. Однажды у меня в молодости была сложная ситуация на работе, я растерялся, не зная, что предпринять, и начал читать по очереди акафисты святителю Николаю и преподобному Серафиму, и вдруг всё наладилось. Это был первый пример в моей жизни, когда я на себе испытал, что если не знаешь, что делать в сложившихся обстоятельствах, нужно сразу усиливать молитву, просить помощи Божией. Это как раз те же вопросы: «что делать?» и «кто виноват?» Виноват сам, прежде всего. Надо с себя начинать, потому что от себя никуда не денешься. А вот что делать? Нужно молиться, чтобы Господь указал: «Скажи мне, Господи, путь, воньже пойду». Архимандрит Иннокентий Просвирнин однажды сказал мне такую формулу отношения к жизни: когда Небо молчит, не надо ничего предпринимать. Я потом уже прочитал, что подобное правило использовал священномученик Серафим Звездинский. Когда его спрашивали в смутные времена, как быть, если не знаешь, как поступить и посоветоваться не с кем, он рекомендовал три дня молиться и просить воли Божией, и Господь укажет, как поступать. Если не укажет, значит, еще молиться и терпеть. Так поступают и на Афоне. Я сам часто советую так поступать, и это правило приносит хороший плод. Фото: solovki-monastyr.ru Фото: solovki-monastyr.ru Если нагрузить человека подвигами сразу – он не выдержит – Отличается ли духовное руководство над новоначальными и, так скажем, уже выросшими христианами? – Конечно. Отличие в мере строгости. Когда я только начинал свое служение, был такой духовник архимандрит Тихон Агриков, вот он мне говорил, что нужно человека сначала привлечь, а когда он привыкнет – можно и построже. Потому что если сразу нагрузить человека разными подвигами, он не выдержит. Вот я в свое время занимался спортом, и здесь, как в духовной жизни – сначала небольшие нагрузки, потом побольше, иначе человек надорвется. И нужно помнить, что нести послушание – это крест. В монастырях это очень непросто, а в миру – тем более. Протоиерей Сергий Орлов учил меня как молодого священника, и обычно не говорил категорично: вот так и никак иначе. Если я что-то спрашивал, он говорил: «Да всяко бывает». А я думал: ничего себе, человек с таким-то духовным опытом, образованием, и вроде конкретно ничего не сказал… А не всё так просто. Настоятель Иерусалимского подворья протоиерей Василий Серебренников, который приезжал к отцу Сергию исповедоваться, мне сказал однажды: «Мне больше всего нравится в духовных вопросах, когда ничего не поймешь». Не нужно стесняться, если не понимаете что-то в духовных вопросах. Там, где непонятно – всё просто: непонятно и всё. А вот когда, казалось бы, всё ясно, иногда потом может возникнуть много сложностей. Например, вопрос о частом причащении, казалось бы – хорошо часто причащаться? Очень хорошо. А мне батюшка говорил: «Да это как сказать? Кто как к этому будет относиться? И если будет такое отношение: Манька пошла – и я пойду, во что всё превратится тогда?» – Духовник может давать человеку свободу самому решать, что делать? – Очень опытный духовник святой протоиерей Алексий Мечев, когда его о чем-то спрашивали, прежде всего говорил: «А ты как думаешь?» Потому что настоящее духовное воспитание обязательно должно давать пищу уму, чтобы человек учился рассуждать. Не всё ж человека за ручку водить. Послушание полное – это, конечно, хорошо, но оно возможно только в монастыре, а в миру это сложнее. Вот у меня водительский стаж – 59 лет. И я, когда первый раз садился за руль, чувствовал себя очень неуютно. Мне подсказывали, и я постепенно освоился, привык. Вот так же и в духовной жизни нужно приобретать духовные навыки. Я по военной кафедре штурман военно-воздушных сил, и у нас был полковник Плеский, до сих пор его помню, он говорил: «Я заставлю вас самолетовождение знать в стихах, в воздухе некогда рассуждать, там нужно действовать». Так и в жизни – духовные навыки нужно приобретать, чтобы они стали нашей второй натурой. Знание – это то, что пропущено через свой опыт и стало навыком. – Когда человек только приходит в храм, ему объясняют, как исповедоваться, причащаться, какое читать правило. А как дальше расти духовно? Что, если человек уже лет 10-20 в Церкви, и ничего не меняется, в чем проблема? – Не в чем, а в ком. В самом человеке проблема. Отец Иоанн Крестьянкин говорил, что за человека ничего нельзя сделать. Можно помочь, но если сам он не будет делать – ничего не получится. Бог насильно не спасает без желания и участия самого человека. Есть такие вечные студенты – ходят, ходят, и никак не закончат учебу. Кто виноват – тот, кто преподает или тот, кто учится? – Кто учится, то есть человек должен сам начать переходить от каких-то внешних вещей к внутренней жизни? – Внешние вещи и даются для того, чтобы проложить путь к внутреннему миру. Навык хотя бы сказать «прости» дается не просто так. Постепенно всё начинает меняться внутри человека. Есть такое выражение «Тебя будут называть свиньей – захрюкаешь. А если ангелом – может, и ангелом станешь, запоешь». – Часто для тех, кто давно в Церкви, молитва превращается в формальность, пост исполняется без рвения, почему? – Бог даст молитву молящемуся. Если стараться всё-таки вникнуть в слова молитвы, она не может быть полностью формальностью. Да, устаешь, а всё равно делай. Что значит «формально»? Читал молитву, а в это время что в твоей душе происходило? Всё же лучше хоть как-то молиться, чем вообще ничего не делать. – А научиться молитве можно? – Научиться можно – нужно молиться. – Практика? – Да. Также часто молитве учит какая-то скорбь, стеснение. Когда мой отец учился в семинарии, один из старых профессоров задал ему такой вопрос: «Что делает Господь с человеком, когда хочет его к Себе привлечь?», – отец ответил что-то. – «Хорошо, а что главное?», – отец молчит. – «Тугу душевную посылает ему». – Тут, наверное, сложно не впасть в уныние, если всё время скорби? – Всё проходит. Я всем говорю, послушайте хотя бы Пушкина, если не хотите слушать Священное Писание. Знаете, как он сказал? Если жизнь тебя обманет, Не печалься, не сердись! В день уныния смирись: День веселья, верь, настанет. (Тут так и хочется добавить: «А смиряясь, помолись!»). Сердце в будущем живет; Настоящее уныло: Всё мгновенно, всё пройдет; Что пройдет, то будет мило. Ведь оно от Бога было, по старцу Серафиму Вырицкому. И нужно не забывать даже в самые трудные дни жизни благодарить Бога – он ждет нас и пошлет еще большие блага. Человек с благодарным сердцем никогда ни в чем не нуждается.