Незабытая порка. Борис Мокеевич Думенко: биография Думенко борис мокеевич биография

Материал из Офицеры русской императорской армии

• Даты жизни: 18.01.1888-14.05.1920

• Биография:

родился в семье украинского крестьянина Макея Анисмовича Думенко, 18 января 1888г. в селе Князьки,Ромодановского уезда Полтавской губернии..Отец Бориса Макеевича-Макей Анисимович Думенко, работал на строительстве ж\д ветки магистрали Киев-Полтава. Осенью 1888-го г. семья Бориса Макеевича Думенко,пересилилась на казачий Дон в поисках лучшей жизни. Еще раньше родной брат Макея Анисимовича Думенко, Федот Анисимович Думенко пересилился с Украины на Дон где жил в Сальском округе войска Донского,Здесь 15(18), августа 1888 г. Борис принял крещение: хутор Казачий Хомутец, Область Войска Донского, Российская империя.Женился Борис Макеевич рано в 1905г. на Марфе Петровне Зайцевой, В 1906г. родилась дочка Мария Борисовна Думенко,В 1907г. Бориса Макеевича Думенко, призвали на действительную службу в Царскую Армию.В 1911-1912гг., служил в г. Одесса.где закончил с отличием унтер-офицерскую команду.,в 1912-1914гг. служил в составе 9-й конной артиллерийской батареи,Участник 1-й мировой войны 1914-1918гг В период Первой мировой войны служил в Лейб-Гвардии конно-артиллерийском полку. Вахмистр. В период Гражданской войны, один из организаторов советской кавалерии на Дону. В начале 1918 года организовал кавалерийский партизанский отряд и включился в активную борьбу с донской контрреволюцией. С июля 1918 года Думенко командир 1-го кав. крестьянского социалистического полка, награжденного за боевые заслуги Почетным революционным Красным знаменем. С сентября 1918 года - Думенко командир 1-й Донской советскй кавалерийской бригады, а с ноября начальник Сводной кавалерийской дивизии (с янв. 1919 отдельная, а с марта 4-я кавалерийская дивизия), которая под его руководством успешно сражалась против белоказаков Краснова и деникинских войск. С марта 1919 года помощник начальника штаба 10-й армии по кавалерийской части, в мае 1919 года тяжело ранен. В сентябре 1919 года Думенко организовал Сводный кавалерийский корпус, отличившийся в составе 9-й армии при освобождении Новочеркасска в январе 1920 года. В феврале 1920 арестован и осужден по ложному обвинению.11 мая 1920г. Тройкой РВС приговорены к высшей мере наказания расстрелу:В деле трибунала, судившего Думенко и его товарищей, сохранились доносы, собственноручно подписанные Ворошиловым, Щаденко, а также командармом Буденным, которого эти двое уговорили написать донос»). В последнем слове Думенко сказал: «…Мне как старому революционеру, борющемуся за Советскую власть, было очень больно слышать обвинение в контрреволюции, было больно такое обвинение читать, когда сидел там за решетками, было больно мне смотреть из-за решеток, как мои кони моих всадников уносят на фронт. Я плакал, когда это видел, но я утешал себя, что пролетариат вернет мне честное имя, а армии – солдата». До последнего вздоха он верил в высшую меру справедливости”.Приговорен к смертной казни расстрелу.14 мая 1920 года Думенко,Колпаков,Антонов Я.Я.,Блехерт,Абрамов,Шевкоплясов, Кравченко,Носов,Панов, и Чалых П., расстреляны на Братском кладбище г. Ростова На Дону.

• Чины: Вахмистр.Старший вахмистр на должности подпрапорщика.

• Награды: Полный Георгиевский кавалер 4 степени Георгиевского креста и тремя ГМ "За Храбрость",также награжден 2 медалями "За Усердие" из которых одна шейная за отказ от увольнения в запас.,Медалями"За Спасение Погибавшихъ"300 Лет Дома Романовых"2 Наградными часами от командования РИА. В период Гражданской войны был награжден Орденом "Красное Знамя" за № 5,Почетным Революционным именным оружием,Почетным Званием краском, 2 серебряными часами, 2 золотыми именными часами, серебряным именным портсигаром.

• Дополнительная информация:

-

Борис Мокеевич Думенко родился в 1888 г. на Дону в семье иногородних крестьян, потом и кровью зарабатывавшей на хлеб насущный. Смелый, энергичный, наделенный недюжинным умом, он быстро прославился на фронтах первой мировой войны. Полный Георгиевский кавалер, был произведен в чин вахмистра. Весной 1918 г., когда по возвращении с фронта домой он не успел ещё взяться за плуг и лопату, на Дону вспыхнуло антисоветское восстание.

Думенко Борис Мокеевич. Источник "Исторический вестник"

Б.М. Думенко взялся за оружие. В хуторе Веселом он быстро сколотил кавалерийский отряд и выступил на стороне советской власти. Приобретенные на войне опыт и знания, умение работать с людьми выдвинули его стремительно в число лучших командиров Красной Армии. В июле 1918 г. он уже возглавил 1-й кавалерийский Крестьянский социалистический полк; в сентябре - 1-ю Донскую кавалерийскую бригаду; в ноябре 1-ю сводную кавалерийскую дивизию 10-ю армию, воевавшую с казаками Краснова за Царицын. В апреле 1919 г. Б.М. Думенко - помощник начальника штаба 10-й армии по кавалерийской части (командующий кавалерийской армии), в мае командует группой войск 10-й армии. Успехи конницы Думенко отмечал Владимир Ленин. Думенко был награжден высшей революционной наградой - орденом Красного Знамени. С сентября 1919-го по февраль 1920 г. он командовал Сводным конным корпусом.

На этом обрывается его блестящая военная карьера. По недоказанному обвинению в подготовке антисоветского мятежа и убийстве комиссара корпуса В.Н. Микеладзе Б.М. Думенко был осужден в Ростове-на-Дону.

Сидят (слева направо): военком корпуса В.Н. Микеладзе, комкор Б.М. Думенко, начальник штаба М.Н. Абрамов. Стоят (слева направо): комендант штаба Д.Г. Носов, начальник оперативного отдела И.Ф. Блехерт. Источник "Исторический вестник"

Семен Михайлович Буденный, бывший тогда помощником Думенко, собственноручно написал следующие показания:

"Января 10 дня с/г. приезжал ко мне на квартиру Думенко и, сидя в комнате, при разговоре, насколько мне помнится, шел вопрос о знамени для 4-й кавдиизии, но откуда взял его, мне не пришлось выяснить. После чего мы перешли к разговору операций, где он сказал, что перед нами налегает туча, которую нужно разбить, но что за туча, я не уяснил себе и сказал, что боятся нечего, в данный момент противник парализован, и мы объединимся, его разобьём, но здесь мне не пришлось детально узнать о налегающих тучах, как кто-то вошел в нашу комнату, и разговор наш был прерван".

В тот же день о "налегающих тучах" дал показания К.Е. Ворошилов, он писал:

"Дня через 4 после отъезда Думенко и др. я узнал от т. Сокольникова, что есть приказ об аресте Думенко за невыполн. боевых приказов и подозрит. поведение. Я об этом сообщил т. Буденному и спросил, что ему говорил в свой приезд Думенко и как объяснял причины своего посещения нас. Т. Буденный мне передал, что Думенко всё время говорил о нависших над нами тучах, о том, что нужно держать тесную связь и проч. в этом роде. Т. Буденный понимал это как опасение белогвардейских наступлений и нажимов и успокаивал Думенко, говоря, что у нас теперь сила большая, мы стоим близко друг с другом и бояться нечего. И только после того, как узнал, что Думенко арестовывается, он стал толковать слова Думенко о "черных тучах", как желание подбить его, т. Буденного, на какую-то авантюру".

Следствие не стало доискиваться до обвинительных улик, и 11 мая 1920 г. Думенко был расстрелян вместе с другими командирами штаба корпуса Абрамовым, Блехертом, Колпаковым.

В 1964 г. Военная коллегия Верховного суда СССР отменила это решение как необоснованное и восстановила репутацию комкора.

Советская печать опубликовала после этого целый ряд материалов (Т. Иллерицкой, Ю. Трифонова, В. Поликарпова) о Б.М. Думенко. Выяснилось, что многие военные достижения, совершенные Думенко, были впоследствии приписаны С.М. Буденному. В феврале 1970 г. журнал "Вопросы истории КПСС" напечатал письмо С.М. Буденного, в котором при жизни воспетый маршал подверг появившиеся публикации резкой критике:

"Вольно обращаясь с архивными документами, Иллерицкая идеализирует Думенко, приписывает ему заслуги, которые он не имел. Она утверждает, что Думенко формировал части советской конницы, полк, бригаду, дивизию, корпус. В действительности лично он не сформировал ни одной части. Кавалерийский полк, командиром которого Думенко был назначен, создавался командованием 1-й Донской советской стрелковой дивизии из конных подразделений Платовского, Великокняжеского, куберлевского и других партизанских отрядов. По мере притока бойцов кавалеристов и лошадей этот полк был развернут штабом дивизии в бригаду. Донская кавбригада приказом главнокомандующего 10-й армии К.Е. Ворошилова от 28 ноября 1918 года была объединина с кавалерией Стальной стрелковой дивизии (Д.П. Жлобы) в Сводную кавалерийскую дивизию. В январе 1919 года решением РВС 10-й армии из первой бригады Сводной кавдивизии и двух полков Доно-Ставропольской кавбригады была сформирована мною Отдельная кавдивизия. Не формировал Думенко и Сводного конного корпуса - он был создан командованием 10-й армии из трех кавалерийских бригад стрелковых дивизий".

В отношении самого Б.М. Думенко, в заместителях у которого он ходил в 1918-1919 гг., фактически взял под защиту решение суда 1920 г., подчеркивая, что Б.М. Думенко тогда именовал "черными тучами" политработников и коммунистов:

"Мы с К.Е. Ворошиловым не раз слышали о неблагополучии в Сводном конном корпусе, когда он прибыл в Ростов, где находилась первая конная армия. В Реввоенсовете нашей армии Думенко высказывал недовольство политработников и коммунистов, именуя их "черными тучами". Получив отпор, он по возвращении в Новочеркасск распространял о 1-й Конной армии всякие политические инсинуации".

Советские историки противопоставили словам Буденного архивные материалы, в том числе показания самого Буденного и Ворошилова, но их аргументы тогда не были опубликованы. Повторно реабилитировать Думенко удалось лишь к столетию со дня рождения комкора.

Источники:

1. Дон №11 1988

(15.08.1888 - 11.05.1920)

Стоявший у самых истоков создания красной кавалерии, Борис Мокеевич Думенко был одним из самых популярных и харизматичных советских военачальников времён Гражданской войны. Один из бойцов его отряда вспоминал: «Его сверхчеловеческая храбрость придавала бойцам гигантскую силу. Я лично знал многих командиров, но такой силы влияния на массу, какой обладал Б.М. Думенко, не встречал».
Всего два года воевал он на фронтах Гражданской войны, был расстрелян в возрасте 32-х лет, но на протяжении вот уже более чем 90 лет его яркая, неординарная судьба неизменно привлекает внимание потомков.
Сведения о детстве и юности Бориса Мокеевича Думенко крайне скупы. Известно, что он родился 15 августа 1888 года в слободе Большая Мартыновка 1-го Донского округа области Войска Донского в семье иногороднего крестьянина Мокея Анисимовича Думенко. В 1889 году в поисках лучшей доли семья Думенко переехала на Маныч, в хутор Казачий Хомутец.
Ещё в детстве Борис в полной мере познал нужду и горе: его мать умерла рано от тяжёлых родов, оставив в семье, кроме Бориса, сестру Арину и двойняшек – Лариона и Полину.
Рос Борис пытливым, работящим парнем. Несколько замкнутый, он в то же время с радостью откликался на теплоту и дружбу, которой был верен до конца своей короткой, но яркой жизни.
В 13 лет смышлёный подросток был отправлен к помещику Королькову, чтобы тот приучил его к конному делу, к которому Борис тянулся с раннего детства.
Из этого же имения его и призвали в 1908 году на военную службу. Женился Борис Мокеевич рано и, уходя по призыву в армию, оставил на руках жены Марфы Петровны дочь Марию, родившуюся 26 июня 1905 года.
Служил он в батарее ездовым, умело руководил ездой и подкатом орудий. За отличие в службе был произведен в максимальный в кавалерии унтер-офицерский чин вахмистра. Воевал на фронтах Первой мировой войны, и воевал храбро, ибо с войны вернулся полным Георгиевским кавалером.

С военной службы Думенко возвратился в декабре 1917 года и сразу окунулся в бурные революционные события. Как говорилось в одной из статей, посвящённых 90-летию со дня рождения Б.М. Думенко, «победу Великой Октябрьской социалистической революции вахмистр бывшей царской армии принял всем сердцем». Прибыл Борис Мокеевич в родной хутор не один, а с неким товарищем Красносельским, «человеком развитым и политически подкованным». Прибывшие стали агитировать хуторян на борьбу с контрреволюцией, и к февралю 1918 года у них уже был собран отряд, насчитывающий 28 добровольцев.

Три недели занимался Думенко с бойцами. Набрав ещё 10 человек и достаточное количество верховых коней, он двинулся к станице Великокняжеской, ныне г. Пролетарску, где, по его сведениям, находились отряды Григория Шевкоплясова. Продвигаясь, отряд Думенко увеличивался. Когда в начале марта он проходил мимо станицы Егорлыкской, то в нём было уже 180 человек.
Не доходя до Пролетарской, Думенко встретился с большим отрядом красных партизан, шедших из Ставрополья также к Великокняжеской. Отряды решили объединиться. Командиром объединённого отряда был избран Борис Мокеевич Думенко, а его помощником – Семён Михайлович Будённый. Вскоре отряд уже насчитывал 1000 бойцов.
На станции Куберле был сформирован 5-ый крестьянский социалистический полк. 25 июня 1918 года деникинцы заняли станцию Торговая (Сальск), а затем и станицу Великокняжескую. Краснопартизанские отряды вместе с населением отступили в Куберле и соединились с действовавшим там Крестьянским полком. В июле объединили всех кавалеристов в кавалерийский дивизион. Командиром был назначен Б.М. Думенко, его заместителем – С.М. Будённый. А всех пеших из этих отрядов объединили в 3-й Крестьянский Социалистический Полк.
Таким образом, в конце июля на станции Куберле впервые произошло объединение мелких отрядов самообороны в регулярные воинские части. Здесь впервые произошло разъединение пеших частей и конников и впервые конники объединились в самостоятельное подразделение – кавалерийский дивизион. Этот дивизион и положил начало формированию первой Конной армии. Затем после отхода от Куберле к Зимовникам был сформирован 1-й Донской крестьянский социалистический карательный кавалерийский полк, командиром которого был назначен Б.М. Думенко, а его заместителем – С.М. Будённый.
За лето 1918 года Думенко делает стремительную карьеру. Он командует сначала батальоном, потом полком, затем бригадой и наконец, дивизией. Думенко – заядлый рубака и прирождённый партизан. Он мастер маневра и короткого удара, его неожиданно проявившимся военным даром восхищаются не только красные, но и враги: «Бывший вахмистр одного из хороших боевых кавалерийских полков, сам лихой наездник, честолюбивый Думенко сумел создать из своих кавалеристов настоящую регулярную часть. Кроме того, конная часть у Думенко была поставлена великолепно». В его отрядах нет воинской дисциплины в её обычном понимании, но они сплочены личной преданностью к командиру – тридцатилетнему бывшему вахмистру, которого даже пожилые бойцы уважительно называют «батька». Воевавшие вместе с ним в своих воспоминаниях о Думенко отмечали его сверхчеловеческую храбрость, преданность делу, ради которого он не щадил головы, огромный авторитет среди товарищей. Его земляк и соратник И. Киричков вспоминал впоследствии: «Мы любили его за храбрость и полководческий талант. Он учил нас натиску, инициативе. Предупреждал, что в бою каждый из нас может погибнуть. Но если ударить дружно и всем вместе – сама смерть отступит. Его влияние на красногвардейцев было исключительным».

Отменной храбрости командир, Думенко был не из тех, что «берут крепости на ура». Рискуя в бою ежеминутно своей головой, он, как зеницей ока, дорожил каждым бойцом. Выходец из народа, он обладал незаурядным военным талантом. Конный состав его отряда всегда был отличным и в форме. Это давало возможность маневра, смелого обхода во фланг или тыл. В условиях бескрайних просторов юга России искусство маневрирования имело значение первостепенное. Борис Думенко являлся одним из выдающихся военачальников, мастеров кавалерийского манёвра. Он умел воплощать свои дерзкие замыслы в практику в сложнейшей обстановке. Заботясь о тылах своих и людях, он не давал пощады мародёрам, если таковые вдруг появлялись в отряде. В одном из своих приказов Думенко писал: «Разъясняю товарищам, что по военным правилам и верховным приказам нашей трудовой армии воспрещены всякие личные присвоения не только у жителей занимаемых нами сёл, но также и у пленных врагов. Такие самовольные захваты или присвоения чего-либо для себя лично без донесения об этом своим командирам считаются, наравне с грабежом или кражей, позором всей нашей Красной Армии».
Военная обстановка на царицынском направлении летом 1918 года продолжала обостряться. Крупные силы белых рвались к Волге, рассчитывая взять Советскую республику в кольцо. В этих условиях большие надежды возлагались на кавполк Б.М. Думенко, показавший свою исключительную подвижность и боеспособной. Он готов был к любому броску в то место, где создавалось особенно напряжённое положение, и выручал не раз в трудные моменты. В информационном бюллетене ВЦИК в августе 1918 года сообщалось, что незаурядной «храбростью отличается крестьянский полк под командой Думенко. С 1000 всадников он держит 80-вёрстный фронт, наводя панику на кадетские банды».

Вскоре полк был развернут в бригаду, а та - уже осенью, под Царицыном - в первую на юге кавдивизию. В январе 1919 года Сводная кавалерийская дивизия была переформирована в Отдельную кавалерийскую дивизию 10-й Красной Армии. При всех этих переформированиях командиром кавалерийского соединения оставался Б.М. Думенко, а его помощником неизменно назначался С.М. Будённый.
В конце 1918 года белые развернули особенно яростное наступление на красный Царицын. Ситуация создалась критическая. 16 января 1919 года командование Южным фронтом отдало приказ: «Удержать Царицын!». Командарм 10-й армии А.И. Егоров бросает Думенко на самые горячие точки, в самые сложные рейды. В результате был обеспечен красным стратегический перевес.
28 февраля 1919 года Реввоенсовет 10-й армии направил в РВС Южного Фронта, в Реввоенсовет Республики и в ЦИК телеграмму, в которой сообщал о крупных боевых успехах Отдельной кавалерийской дивизии и ходатайствовал: «За указанные доблестные действия просим о награждении Отдельной кавалерийской дивизии 10-й Красной Армии почётным Красным знаменем, а руководителей её: начдива Думенко, комбригов Будённого и Булаткина и комполка Маслакова – знаком Красного ордена». Приказом Реввоенсовета Республики дивизия была награждена Почётным знаменем, а все указанные командиры – знаком ордена Красного Знамени (Б.М. Думенко был вручён орден за № 5).
В удостоверении, которое Думенко получил вместе с орденом, написано: «Начальник дивизии тов. Думенко за непрерывную самоотверженную работу на фронте, в огне, награждается почётным революционным отличием – орденом Красного Знамени, в удостоверение чего ему выдаётся настоящее свидетельство». Датирован документ 7 марта 1919 года.
В начале марта 1919 года 10-я армия пошла в победоносное наступление. Дивизия Думенко двигалась по левобережью Дона, преодолевая яростное сопротивление белых войск. Разгром белых под Курмояровской и Романовской дал возможность для нанесения смелого кавалерийского удара по Великокняжеской (ныне Пролетарск), являвшейся тогда важной тыловой базой снабжения и накопления резервов белой армии, ведущей оборонительные бои возле Ремонтного. Стремительным ночным рывком конники Думенко подкатились лавой к Великокняжеской и на рассвете атаковали станицу.
4 апреля 1919 года Председатель Совета народных комиссаров В.И. Ленин посылает в штаб 10-й армии телеграмму: «Передайте мой привет герою 10-й армии товарищу Думенко и его отважной кавалерии, покрывшей себя славой при освобождении станицы Великокняжеской от цепей контрреволюции».
Вскоре Думенко был назначен на должность помощника начальника штаба армии по кавалерийской части.

25 мая 1919 года, руководя боевыми действиями конницы 10-й армии в крупном сражении против кубанской и терской конницы Добровольческой армии на реке Сал, у хутора Плетнёва, Думенко был тяжело ранен: пуля прошла через лёгкое, перебив два ребра. В Саратове профессор С.И. Спасокукоцкий, патриарх российской хирургии, сделал ему более десятка операций, удалив три ребра и половину правого лёгкого. Жизнь коннику сохранил, но выписал из клиники инвалидом.
Вернувшись в сентябре в строй, Думенко обнаружил, что сформированные им две кавдивизии уже сведены в корпус и командует им бывший его помощник Семён Будённый. На основе этого корпуса 19 ноября 1919 года организовывается Первая Конная Армия. Думенко же получает новое назначение: приказом № 1102 от 14 сентября Реввоенсовет 10-й армии поручил ему формировать Сводный конный корпус из кавалерийских бригад трёх дивизий. Естественно, что он назначался и командиром корпуса.
За полгода с одной здоровой рукой и одним лёгким провел Думенко свою новую конницу по тысячевёрстому пути боёв: от Царицына вверх по Медведице и Хопру, от Богучара вниз по Дону. Закончился поход взятием 7 января 1920 года столицы Белого Дона – Новочеркасска. Операция была блистательная. «Правда» в те дни писала: «Осиновый кол вбит в самое сердце контрреволюции. Её главной опоры – Донской армии – не существует; остатки её бегут, гонимые нашими частями. Наши войска неудержимой лавиной двигаются на Кавказ...». Думенковская тактика кавалерийского боя, описанная ещё белыми генералами, которых бил сам Думенко, оставалась доминирующей в нашей армии вплоть до Великой Отечественной войны.
Одновременно со взятием думенковцами Новочеркасска 1-я конная армия Будённого берёт Ростов. Это, по сути, переломный момент Гражданской войны. Красными заняты города, являющиеся центрами белого движения на юге России. Красное командование подгоняет Будённого и Думенко – срочно форсировать Дон, занять крупный железнодорожный узел Батайск, не дать белым собрать свои силы. Но все впустую.
Отношения между двумя бывшими соратниками, Борисом Думенко и Семёном Будённым, омрачённые соперничеством, испортились окончательно, что не замедлило сказаться на ходе боевых действий. Думенко уходит в рейд, и попадает под сильный удар белых. Будённый выдерживает паузу, предоставив белым возможность посильней потрепать корпус Думенко. Но Борис Мокеевич, бросив артиллерию и пулеметы, уводит своих бойцов через Маныч. Теперь под удар белых попадает Будённый. И Думенко без приказа отходит в тыл, не принимая боя и оголяя будённовский фланг. 1-я Конная на грани разгрома. Тем временем ситуация становится почти катастрофической. 21 февраля белые снова занимают Ростов.
Командование Красной армии решило положить конец этому беспределу. Но из двух виновных военачальников пострадал тот, у кого не оказалось высоких покровителей – Борис Думенко. По приказу члена реввоенсовета 9-й армии Ивара Смилги командир 1-й бригады конно-сводного корпуса Дмитрий Жлоба арестовывает Думенко и его штаб. Впереди ждали суд и расстрел.
Процесс над Борисом Думенко и его штабом был, конечно, полностью политическим. Его подлинные причины были весьма далеки от рассматриваемых на процессе обвинений.
Чем громче становилась слава Думенко, тем большую опасность в его свободолюбии, крестьянской жажде работать на своей земле, недовольстве контролем окопавшихся в тылу комиссаров видели политотделы армий и фронта. Порочащие Думенко доклады, основанные на слухах и домыслах, быстро дошли до Pеввоенсовета Республики, его председателя Троцкого. Особенно усердствовал в «донесениях» некий Пескарёв, военком 2-й Горской бригады. Именно от Пескарёва и ушла наверх «информация» - сказал якобы Думенко, срывая с себя орден и швыряя его в угол: «Не надо мне его от Троцкого, с которым придётся ещё воевать».
Не складывались у комкора отношения с комбригом Дмитрием Жлобой. Именно комбриг Жлоба собрал вокруг себя недовольных комкором - «корпусную оппозицию». Их немного, но с каждым из них Думенко так или иначе сталкивался. От них шли доклады начальству, они распространяли порочащие слухи о комкоре.
«Корпусную оппозицию» поддержал приехавший в Новочеркасск поздравить Конно-Сводный корпус с победой член РВС 9-й армии Анисимов; он дал телеграмму в РВС армии, Белобородову: «Думенко – определённый Махно, не сегодня, так завтра он постарается повернуть штыки... Считаю необходимым немедленно арестовать его при помощи Жлобы... Через некоторое время будет поздно, он наверняка выступит. Поговаривают о соединении с Будённым...».
В момент наивысшего размаха клеветнической кампании против Думенко в корпус прибыл новый комиссар - В. Микеладзе. Тактичный и наблюдательный, партработник с опытом, он быстро разобрался в обстановке в корпусе. В РВС армии он сообщил, что контакт с Думенко наладил, и предложил Белобородову убрать из корпуса некоторых негодных политработников. С Думенко у Микеладзе сложились душевные отношения. Микеладзе, кстати, и вручал Думенко партийный билет. Последние дни января и начало февраля Конно-Сводный корпус вёл на Маныче, у хутора Весёлого, тяжелейшие бои; военком находился рядом с комкором, стремя в стремя. Тогда-то и случилась трагедия, так и остающаяся до сих пор тайной: в полутора верстах от хутора Маныч-Балабинки, в балке Солёной, был найден труп Микеладзе.
Расследование показало, что убийцей, скорее всего, был один из ординарцев штаба корпуса. Но кто это был, каковы были его мотивы или по чьему указанию он действовал, так и осталось неизвестным. Несмотря на это, следственная комиссия вынесла вердикт: «Подстрекателями и прямыми укрывателями убийцы являются комкор Думенко и его штаб. Полная картина убийства и контрреволюционных безобразий, производимых штабом внутри и посредством корпуса, может быть выяснена лишь немедленным личным арестом Думенко и его штаба».
Разрядившаяся было обстановка вокруг комкора и его штаба вновь накалилась. Арест Думенко производил член РВС 9-й армии А.Г. Белобородов (ранее «прославившийся» тем, что поставил свою подпись под смертным приговором царской семье). За эту «операцию» он был награждён орденом Красного Знамени. В представлении к награждению говорилось: «Ввиду того, что имя Думенко было слишком известно Республике, тов. Троцкий не решился на арест Думенко, награждённого орденом Красного Знамени. Это было ещё до убийства Микеладзе. Убийство тов. Микеладзе не оставляет тени сомнения в контрреволюционной организации в штакоре. Тогда тов. Белобородов по поручению тов. Троцкого едет в середине февраля в конкорпус, где и производит арест всего штакора во главе с Думенко».
Думенко судили в Ростове. Два месяца он и его штаб просидели в тюрьме на Богатяновском. Странное это было судилище. С уже известным приговором, под который надо было подогнать обвинения. В них, впрочем, недостатка не было. Грабежи, мародерство, убийства комиссаров, антисемитизм, неисполнение приказов командования – но в этом можно было обвинить почти любого красного командира. Желание увести корпус к белым – доказать это обвинение невозможно. Практически единственное обвинение, которое пытались серьёзно расследовать – виновность Думенко в убийстве комиссара Микеладзе.
Защиту Думенко по собственной инициативе взял на себя бывший член РВС 10-й армии, председатель Донисполкома А. А. Знаменский. Участвовали в суде в качестве защитников и два беспартийных адвоката - Бышевский и Шик.
Защита начисто опровергла выдвинутые против подсудимых обвинения, пока¬зав, что эти обвинения не имеют под собой сколько-нибудь убедительных фактов, тем более что суд проходил без участия свидетелей и основывался только на материалах предварительного следствия, требовавших дополнительного анализа, который при отсутствии свидетелей сделать было невозможно. Потерпев банкротство, обвинение в лице обвинителя Колбановского заявило: «Мне не нужны никакие свидетели, ибо политкомы, Будённый дали показания, собственноручно написанные, и если Ворошилов написал что-либо, то отвечает за свои слова». Поддержка такого обвинения членом РВС 9-й армии А. Г. Белобородовым, являвшимся тогда кандидатом в члены ЦК партии, решила участь Думенко и его штаба.
Защита отмечала в своих выступлениях, что дело создано искусственно, покоится на мифах. «...Процесс протекает исключительно в тяжёлых условиях. Живых свидетелей нет. Никто не явился. Нет Будённого, нет Ворошилова, нет Жлобы. Перед нами мёртвый материал: письменные свидетельские показания» (из выступления адвоката Бышевского).
И, наконец, апофеоз советского правосудия образца 1920 года. А. Знаменский потребовал от обвинения фактов: «Для того чтобы бросить такие обвинения человеку, нужно иметь более конкретные данные, нужно свои слова закрепить какими-нибудь фактами.
И вот, не имея фактических данных, не имея прямых доказательств, обвинитель строит свои выводы на каких-то предпо¬ложениях».
Вот что смог ответить ему Белобородов: «Здесь защита в своём возражении пыталась, разбив шаг за шагом, доказать нам, что нет фактических данных, указаний на преступление лиц, посаженных на скамью подсудимых.
Но, товарищи, я хотел бы обратить вни¬мание не на эти отдельные факты, не на эти отдельные частные стороны дела, не на отдельные, взятые из общего положе¬ния доказательства, я хотел бы обратить внимание на значение того развала, который имелся у Думенко. Если мы нач¬нём разбирать отдельные факты, то, мо¬жет быть, можно будет их опровергнуть... Здесь защита апеллировала к совести. Я хотел, товарищи судьи, обратить вни¬мание, что в эпоху диктатуры пролета¬риата, в эпоху, когда все ценности объ¬являются низложенными, в этот момент апелляция к совести ничего собой не представляет».
Таким образом, участь Бориса Думенко и его штаба была решена. Приговор: за участие в заговоре против Советской власти – пятерых, включая Думенко к расстрелу, еще двоим - Носову и Ямковому - длительные сроки заключения.
Между тем бойцы думенковского корпуса, требуя освобождения Бориса Мокеевича, собирались даже штурмовать ростовскую тюрьму, но сам Думенко из окна камеры их от этого отговорил. 4-я кавалерийская дивизия (бывшая думенковская) в составе 1-й Конной армии во время парада на Ростовском ипподроме, окружила трибуну, где сидело командование, и также потребовала освобождения своего бывшего командира. От ипподрома до тюрьмы всего-то пара-тройка кварталов, раздавались призывы идти на штурм, но слово взял Будённый и сумел убедить бойцов в том, что с Думенко обойдутся по справедливости.
В своём последнем слове на суде Борис Думенко сказал: «...Мне как старому революционеру, борющемуся за Советскую власть, было очень больно слышать обвинение в контрреволюции, было больно такое обвинение читать, когда сидел там за решётками, было больно мне смотреть из-за решёток, как мои кони моих всадников уносят на фронт. Я плакал, когда это видел, но я утешал себя, что пролетариат вернет мне честное имя, а армии – солдата».
11 мая 1920 года, ночью, командир корпуса Борис Макеевич Думенко (32 года), начальник штаба корпуса Михаил Никифорович Абрамов (26 лет), начальник оперативного отдела штаба корпуса Иван Францевич Блехерт (26 лет), начальник разведки корпуса Марк Григорьевич Колпаков (23 года), начальник снабжения 2-й бригады корпуса Сергей Антонович Кравченко (29 лет) были вывезены на северную окраину Братского кладбища Ростова (по другой версии – в Кизитериновскую балку) и расстреляны.
Одна из легенд Гражданской войны гласит, что через неделю после расстрела председателю ВЧК Ф.Э. Дзержинскому было доставлено письмо Главнокомандующего вооружёнными силами Юга России А.И. Деникина, в котором белый генерал благодарил большевиков за смерть Думенко, видного военного противника белогвардейской армии.
Массовая реабилитация жертв сталинских репрессий, начавшаяся в конце 1950-х годов, воскресила в близких Б.М. Думенко и его соратниках веру в возможность восстановить справедливость. В феврале 1962 года Анастасия Думенко, вторая жена и вдова комкора, и ветераны Гражданской войны Кучеренко и Дятлук обратились к Н.С. Хрущеву с просьбой о пересмотре дела. Центральный комитет коммунистической партии дал указание Главной военной прокуратуре основательно проверить «дело Думенко».

Полтора года военные юристы изучали сохранившиеся в архивах документы: тысячи приказов, докладов, сводок, телеграмм. Были восстановлены биография и боевой путь комкора Думенко, скрупулезно проверены материалы следствия и суда. Вывод: состава преступления нет. Не виновен ни комкор, ни его подчинённые. 27 августа 1964 года Военная коллегия Верховного Суда СССР определила: приговор в отношении Думенко и его подчинённых «отменить и дело о них в уголовном порядке производством прекратить за отсутствием в их действиях состава преступления».
Память о Борисе Мокеевиче Думенко бережно сохраняется его земляками. Несколько районов Ростовской области считают его своим земляком и гордятся этим. Борису Думенко, незаурядной личности, легендарному герою Гражданской войны посвящены стихи, песни, романы. В его честь совершались автопробеги, конные марши. Его именем названы улицы в Ростове-на-Дону, Новочеркасске, Ерзовке, Большой Мартыновке, Волгодонске, Весёлом и других населённых пунктах.
В слободе Большая Мартыновка – районном центре Мартыновского района, где родился Борис Думенко, его именем назван переулок, установлен памятник комкору и мемориальная доска, на которой есть надпись: «Широко разнеслась по степям слава отважного сына Дона Бориса Думенко. Он стоял у колыбели красной конницы. Под его начальством первые конные полки и бригады, не зная поражений, бросались в смертельные схватки с бандами белых атаманов, с красновскими и деникинскими войсками. Из этих полков и бригад выросли потом красные корпуса, и, в конце концов, – две конные армии».
В городе Волгодонске, где жил и работал писатель Владимир Карпенко, автор дилогии «Комкор Думенко», по его инициативе в 1985 году установлен памятник комкору.
Наш Весёловский район – это место, где Борис Мокеевич прожил большую часть жизни и откуда начал свой боевой путь. В посёлке Весёлый бывшая улица Проездная в 1967 году решением Весёловского сельского Совета была переименована в улицу Думенко. В год столетия комкора, в 1988 году у хутора Казачий Хомутец возведён памятник Думенко и его собратьям по оружию (скульптор – М.А Дементьев, архитектор – И.А. Жуков).

Борис Мокеевич Думенко был и остаётся одной из самых трагических фигур периода Гражданской войны.
Писатель Владимир Карпенко сказал о Думенко: «Фигура конника сама по себе несложная. Сложно время, в каком ему пришлось жить и действовать. … Думенко, сын иногороднего крестьянина, - очень цельный и очень собранный. Его натура – здоровая крестьянская натура человека от земли, с пелёнок познавшего цену куску насущного хлеба, добытого собственными руками, рано, с воспитанием, постигшего простую мудрость бытия – работать на земле и пользоваться плодами своего труда».

Список литературы о Борисе Мокеевиче Думенко

Энциклопедии

1. Думенко Борис Мокеевич // Гражданская война и интервенция в СССР: Энциклопедия. – М.: Советская энциклопедия, 1983. - С. 201.
2. Думенко Борис Мокеевич // Большая Российская энциклопедия: В 30 т. Т. 9. – М.: Большая Российская энциклопедия, 2007. – С. 404-405.

Художественная литература

1. Карпенко, В. Тучи идут на ветер: Книга первая исторического романа-дилогии «Комкор Думенко» / В. Карпенко. – Ростов н/Д.: Ростовское книжное издательство, 1989. – 576 с.: ил.
2. Карпенко, В. Красный генерал: Роман / В. Карпенко. – М.: Современник, 1978. – 576 с.

Публикации в периодической печати

1. Волгин, В. Красный командир / В. Волгин // Комсомолец. – 1978. – 15 августа.
2. Миронов, Е. Комкор Думенко / Е. Миронов // Молот. – 1978. – 15 августа.
3. Назаренко, П. Клинок революции / П. Назаренко // Светлый путь. – 1978. – № 3-7.
4. Назаренко, П. Красный конник Думенко / П. Назаренко // Зори Маныча. – 1982. – 25 ноября. – С. 4. Продолжение см. в последующих номерах.

5. Левченко, Г. Генерал Думенко… - Есть! / Г. Левченко // Светлый путь. – 1978. – 17 августа. – С. 2.

6. Потапов, В. Комкор Думенко / В. Потапов // Светлый путь. – 1978. – 16 ноября. – С. 4.
7. Не положу оружия: Фрагмент из книги Н. Недвигина «Из летописи героических лет», посвящённый Б.М. Думенко // Зори Маныча. – 1982. – 29 мая. – С. 4.
8. Черевков, А. Клинок революции: Легенда о Б.М. Думенко / А. Черевков // Зори Маныча. – 1983. – 12 марта. – С. 4.
9. Потапов, В. Баллада о красном коннике: По воспоминаниям бойца-думенковца Д.Л. Беликова / В. Потапов // Зори Маныча. – 1984. – 23 февр. – С. 3. Продолжение в последующих номерах.
10. Пастухов, И. Память о Думенко: О картине художника М.Б. Грекова «Взятие Новочеркасска», где показан переход конницы Думенко через железнодорожную ветку возле Новочеркасска перед решающим штурмом города / И. Пастухов // Зори Маныча. – 1985. – 10 янв. – С. 4.
11. Ушакова, К. «Первая сабля революции»: Б.М. Думенко / К. Ушакова // Зори Маныча. – 1987. – 22 августа. – С. 3.
12. Трагедия комкора Думенко: Публикация письма кандидата исторических наук В. Поликарпова от 30 марта 1970 года // Дон. – 1988. - № 11. – С. 142-148.
13. Карпенко, В. «Пролетариат вернет мне честное имя…»: К 100-летию со дня рождения Б.М. Думенко / В. Карпенко // Зори Маныча. - 1988. - 4 февраля. - С.2-3.
14. Насибулина, Л. Комкор Думенко: Стихи / Л. Насибулина // Зори Маныча. – 1988. – 23 февраля. – С. 4.
15. Ткачёв, Е. Счет № 00700102. Коммунисты «Красного Октября» - инициаторы сбора средств на памятник комкору Б.М. Думенко / Е. Ткачёв // Зори Маныча. - 1988. - 27 февраля. - С. 4.
16. Антонова, А. Откроется музей Б.М. Думенко: В Казачинской школе откроется музей Б.М. Думенко. Оформлением музея занимаются сотрудники Новочеркасского музея истории донского казачества / А. Антонова // Зори Маныча. - 1988. - 1 марта. - С. 4.
17. Открытое письмо: Письмо бойцов-думенковцев Письменского, Власова и других земляков героя (74 подписи) с просьбой о присвоении одному из судов имени «Комкор Думенко» и передаче этого судна Волго-Донскому пароходству // Зори Маныча. - 1988. - 1 марта. - С. 4.
18. Памятник будет народным. К 100-летию со дня рождения Б.М. Думенко. Внесение денежных средств в фонд строительства памятника трудовыми коллективами // Зори Маныча. - 1988. - 24 марта.- С. 1.
19. Николаев, Е. Навстречу юбилею: О подготовке к 100-летнему юбилею Б.М. Думенко / Е. Николаев // Зори Маныча. – 1988. - 28 июня. - С. 2.
20. «Красный генерал»: Б.М. Думенко: По материалам государственного архива Ростовской области // Зори Маныча. – 1988. - 12 июля. - С. 4.
21. Сыроваткин, В. Первая сабля революции: Фрагменты из документальной повести о Б.М. Думенко / В. Сыроваткин // Зори Маныча. - 1988. - 28 июля. - с.2. Продолжение см. в последующих номерах.
22. Красный корпус Думенко: Статья из газеты «Известия» от 28 января 1920 года // Зори Маныча. - 1988. - 16 августа. - С. 4.
23. В память о красном генерале: Торжества по случаю 100-летия со дня рождения Б.М. Думенко и открытие памятника «Всадники» в х. Казачий Хомутец // Зори Маныча. - 1988. - 22 сентября. - С. 1-4.
24. Макеева, Л. «Тачанка, тачанка, горячие кони…»: Рецензия на снятый на студии «Донтелефильм» документальный фильм о Б.М. Думенко / Л. Макеева // Зори Маныча. - 1988. - 11 октября. – С. 4.
13. Ивановский, А. О том, как я видел Думенко: Воспоминание детства ветерана войны и труда / А. Ивановский // Зори Маныча. - 1988. - 25 октября. - С.4.
25. Насибулина, Л. Дума о Думенко: Стихи / Л. Насибулина // Зори Маныча. - 1988. - 29 октября. - С. 4.
26. Сыроваткин, В. Революцией призванные: К 70-летию со дня образования второго конного корпуса под командованием Б.М. Думенко / В. Сыроваткин // Зори Маныча. – 1989. – 21 сентября. – С. 2.
27. Валерье, Р. Красной коннице Думенко: Об истории создания памятника «Всадники» у х. Казачий / Р. Валерье // Зори Маныча. – 1989. - 30 сентября. – С. 2.
28. Шрамко, Т. Памятью живы: Гостями Весёловского района стали племянница Б.М. Думенко Клавдия Яковлевна Молий и супруга её брата Нина Васильевна Молий / Т. Шрамко // Зори Маныча. – 1989. – 10 октября. – С. 2.
29. Потапов, В. Красный хутор / В. Потапов // Весёловский вестник. – 1999. - № 29.
30. Стрижакова, Л. 15 августа – 111 лет со дня рождения комкора Б.М. Думенко / Л. Стрижакова // Весёловский вестник. – 1999. – 13 августа.
31. Ткачев, Е. Борис Думенко: что мы знаем и чего не знаем о красном генерале: К 125-летию со дня рождения / Е. Ткачёв // Зори Маныча. – 2013. – 22 августа. – С. 3.

Электронные ресурсы

1. Борис Думенко и Семён Будённый [Электронный ресурс]: Режим доступа http://b0gus.livejournal.com/273873.html.
2. Как расстреляли комкора Думенко [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://rslovar.com/content/как-расстреляли-комкора-думенко.
3. Карпенко, В.В. Думенко Борис Мокеевич / В.В. Карпенко // Красная конница [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://konnica.tut.su/pers-dumenko.htm.
4. Комкор Думенко. Трагедия победителя // Советская Россия. – 2008. – 14 августа [Электронный ресурс]. - Режим доступа:http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=print&sid=3628.
5. Легендарный комкор // ROSTOV-REGION.RU. История и культура Ростовской области [Электронный ресурс]. - Режим доступа:http://rostov-region.ru/books/item/f00/s00/z0000023/st050.shtml.
6. Расстрел Думенко по воспоминаниям Боярчикова [Электронный ресурс]. - Режим доступа:http://warlen.livejournal.com/56488.html.

Бедрик Дмитрий

В данном материале описана биография Думенко и его деятельность во времена Гражданской войны 1914 года.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Работа ученика 4 класса МБОУ СОШ № 59 п.Белозерный

Бедрика Дмитрия Александровича

Борис Мокеевич Думенко

(15.08.1888 - 11.05.1920)

Стоявший у самых истоков создания красной кавалерии, Борис Мокеевич Думенко был одним из самых популярных советских военачальников времён Гражданской войны.
Всего два года воевал он на фронтах Гражданской войны, был расстрелян в возрасте 32-х лет, но на протяжении вот уже более чем 90 лет его яркая, неординарная судьба неизменно привлекает внимание потомков.
Сведения о детстве и юности Бориса Мокеевича Думенко крайне скупы. Известно, что он родился 15 августа 1888 года в слободе Большая Мартыновка 1-го Донского округа области Войска Донского в семье иногороднего крестьянина Мокея Анисимовича Думенко. В 1889 году в поисках лучшей доли семья Думенко переехала на Маныч, в хутор Казачий Хомутец.
Ещё в детстве Борис в полной мере познал нужду и горе: его мать умерла рано от тяжёлых родов, оставив в семье, кроме Бориса, сестру Арину и двойняшек – Лариона и Полину.
Рос Борис пытливым, работящим парнем. Несколько замкнутый, он в то же время с радостью откликался на теплоту и дружбу, которой был верен до конца своей короткой, но яркой жизни.
В 13 лет смышлёный подросток был отправлен к помещику Королькову, чтобы тот приучил его к конному делу, к которому Борис тянулся с раннего детства.
Из этого же имения его и призвали в 1908 году на военную службу. Женился Борис Мокеевич рано и, уходя по призыву в армию, оставил на руках жены Марфы Петровны дочь Марию, родившуюся 26 июня 1905 года.
Служил он в батарее ездовым, умело руководил ездой и подкатом орудий. За отличие в службе был произведен в максимальный в кавалерии унтер-офицерский чин вахмистра. Воевал на фронтах Первой мировой войны, и воевал храбро, ибо с войны вернулся полным Георгиевским кавалером. С военной службы Думенко возвратился в декабре 1917 года и сразу окунулся в бурные революционные события. Прибыл Борис Мокеевич в родной хутор не один, а с неким товарищем Красносельским, «человеком развитым и политически подкованным». Прибывшие стали агитировать хуторян на борьбу с контрреволюцией, и к февралю 1918 года у них уже был собран отряд, насчитывающий 28 добровольцев.

Три недели занимался Думенко с бойцами. Набрав ещё 10 человек и достаточное количество верховых коней, он двинулся к станице Великокняжеской, ныне г. Пролетарску, где, по его сведениям, находились отряды Григория Шевкоплясова. Продвигаясь, отряд Думенко увеличивался. Когда в начале марта он проходил мимо станицы Егорлыкской, то в нём было уже 180 человек.
Не доходя до Пролетарской, Думенко встретился с большим отрядом красных партизан, шедших из Ставрополья также к Великокняжеской. Отряды решили объединиться. Командиром объединённого отряда был избран Борис Мокеевич Думенко, а его помощником – Семён Михайлович Будённый. Вскоре отряд уже насчитывал 1000 бойцов.
На станции Куберле был сформирован 5-ый крестьянский социалистический полк. 25 июня 1918 года деникинцы заняли станцию Торговая (Сальск), а затем и станицу Великокняжескую. Краснопартизанские отряды вместе с населением отступили в Куберле и соединились с действовавшим там Крестьянским полком. В июле объединили всех кавалеристов в кавалерийский дивизион. Командиром был назначен Б.М. Думенко, его заместителем – С.М. Будённый. А всех пеших из этих отрядов объединили в 3-й Крестьянский Социалистический Полк.
Таким образом, в конце июля на станции Куберле впервые произошло объединение мелких отрядов самообороны в регулярные воинские части. Здесь впервые произошло разъединение пеших частей и конников и впервые конники объединились в самостоятельное подразделение – кавалерийский дивизион. Этот дивизион и положил начало формированию первой Конной армии. Затем после отхода от Куберле к Зимовникам был сформирован 1-й Донской крестьянский социалистический карательный кавалерийский полк, командиром которого был назначен Б.М. Думенко, а его заместителем – С.М. Будённый.
За лето 1918 года Думенко делает стремительную карьеру. Он командует сначала батальоном, потом полком, затем бригадой и наконец, дивизией. В его отрядах нет воинской дисциплины в её обычном понимании, но они сплочены личной преданностью к командиру – тридцатилетнему бывшему вахмистру, которого даже пожилые бойцы уважительно называют «батька». Воевавшие вместе с ним в своих воспоминаниях о Думенко отмечали его сверхчеловеческую храбрость, преданность делу, ради которого он не щадил головы, огромный авторитет среди товарищей.

В январе 1919 года Сводная кавалерийская дивизия была переформирована в Отдельную кавалерийскую дивизию 10-й Красной Армии. При всех этих переформированиях командиром кавалерийского соединения оставался Б.М. Думенко, а его помощником неизменно назначался С.М. Будённый.
В конце 1918 года белые развернули особенно яростное наступление на красный Царицын. Ситуация создалась критическая. 16 января 1919 года командование Южным фронтом отдало приказ: «Удержать Царицын!». Командарм 10-й армии А.И. Егоров бросает Думенко на самые горячие точки, в самые сложные рейды. В результате был обеспечен красным стратегический перевес.
В удостоверении, которое Думенко получил вместе с орденом, написано: «Начальник дивизии тов. Думенко за непрерывную самоотверженную работу на фронте, в огне, награждается почётным революционным отличием – орденом Красного Знамени, в удостоверение чего ему выдаётся настоящее свидетельство». Датирован документ 7 марта 1919 года.
В начале марта 1919 года 10-я армия пошла в победоносное наступление. Дивизия Думенко двигалась по левобережью Дона, преодолевая яростное сопротивление белых войск. Разгром белых под Курмояровской и Романовской дал возможность для нанесения смелого кавалерийского удара по Великокняжеской (ныне Пролетарск), являвшейся тогда важной тыловой базой снабжения и накопления резервов белой армии, ведущей оборонительные бои возле Ремонтного. Стремительным ночным рывком конники Думенко подкатились лавой к Великокняжеской и на рассвете атаковали станицу.
4 апреля 1919 года Председатель Совета народных комиссаров В.И. Ленин посылает в штаб 10-й армии телеграмму: «Передайте мой привет герою 10-й армии товарищу Думенко и его отважной кавалерии, покрывшей себя славой при освобождении станицы Великокняжеской от цепей контрреволюции».
Вскоре Думенко был назначен на должность помощника начальника штаба армии по кавалерийской части.

25 мая 1919 года, руководя боевыми действиями конницы 10-й армии в крупном сражении против кубанской и терской конницы Добровольческой армии на реке Сал, у хутора Плетнёва, Думенко был тяжело ранен: пуля прошла через лёгкое, перебив два ребра. В Саратове профессор С.И. Спасокукоцкий, патриарх российской хирургии, сделал ему более десятка операций, удалив три ребра и половину правого лёгкого. Жизнь коннику сохранил, но выписал из клиники инвалидом.
Вернувшись в сентябре в строй, Думенко обнаружил, что сформированные им две кавдивизии уже сведены в корпус и командует им бывший его помощник Семён Будённый. На основе этого корпуса 19 ноября 1919 года организовывается Первая Конная Армия. Думенко же получает новое назначение: приказом № 1102 от 14 сентября Реввоенсовет 10-й армии поручил ему формировать Сводный конный корпус из кавалерийских бригад трёх дивизий. Естественно, что он назначался и командиром корпуса.
За полгода с одной здоровой рукой и одним лёгким провел Думенко свою новую конницу по тысячевёрстому пути боёв: от Царицына вверх по Медведице и Хопру, от Богучара вниз по Дону. Закончился поход взятием 7 января 1920 года столицы Белого Дона – Новочеркасска

Одновременно со взятием думенковцами Новочеркасска 1-я конная армия Будённого берёт Ростов. Это, по сути, переломный момент Гражданской войны. Красными заняты города, являющиеся центрами белого движения на юге России. Красное командование подгоняет Будённого и Думенко – срочно форсировать Дон, занять крупный железнодорожный узел Батайск, не дать белым собрать свои силы. Но все впустую.
Тем временем ситуация становится почти катастрофической. 21 февраля белые снова занимают Ростов.

В момент наивысшего размаха клеветнической кампании против Думенко в корпус прибыл новый комиссар - В. Микеладзе. Тактичный и наблюдательный, партработник с опытом, он быстро разобрался в обстановке в корпусе. В РВС армии он сообщил, что контакт с Думенко наладил, и предложил Белобородову убрать из корпуса некоторых негодных политработников. С Думенко у Микеладзе сложились душевные отношения. Микеладзе, кстати, и вручал Думенко партийный билет. Последние дни января и начало февраля Конно-Сводный корпус вёл на Маныче, у хутора Весёлого, тяжелейшие бои; военком находился рядом с комкором, стремя в стремя. Тогда-то и случилась трагедия, так и остающаяся до сих пор тайной: в полутора верстах от хутора Маныч-Балабинки, в балке Солёной, был найден труп Микеладзе.
Память о Борисе Мокеевиче Думенко бережно сохраняется его земляками. Несколько районов Ростовской области считают его своим земляком и гордятся этим. Борису Думенко, незаурядной личности, легендарному герою Гражданской войны посвящены стихи, песни, романы. В его честь совершались автопробеги, конные марши. Его именем названы улицы в Ростове-на-Дону, Новочеркасске, Ерзовке, Большой Мартыновке, Волгодонске, Весёлом и других населённых пунктах.
В слободе Большая Мартыновка – районном центре Мартыновского района, где родился Борис Думенко, его именем назван переулок, установлен памятник комкору и мемориальная доска, на которой есть надпись: «Широко разнеслась по степям слава отважного сына Дона Бориса Думенко. Он стоял у колыбели красной конницы. Под его начальством первые конные полки и бригады, не зная поражений, бросались в смертельные схватки с бандами белых атаманов, с красновскими и деникинскими войсками. Из этих полков и бригад выросли потом красные корпуса, и, в конце концов, – две конные армии».
В городе Волгодонске, где жил и работал писатель Владимир Карпенко, автор дилогии «Комкор Думенко», по его инициативе в 1985 году установлен памятник комкору.
Весёловский район – это место, где Борис Мокеевич прожил большую часть жизни и откуда начал свой боевой путь. В посёлке Весёлый бывшая улица Проездная в 1967 году решением Весёловского сельского Совета была переименована в улицу Думенко. В год столетия комкора, в 1988 году у хутора Казачий Хомутец возведён памятник Думенко и его собратьям по оружию (скульптор – М.А Дементьев, архитектор – И.А. Жуков).

Пока Конармия сражалась с белыми на Дону и Маныче, рядом с ней развертывались драматические события, связанные с судьбой бывшего начальника Буденного Бориса Думенко. В ночь с 23 на 24 февраля 1920 года по приказу члена РВС Кавказского фронта И. Т. Смилги его арестовали вместе со штабом Сводного кавалерийского корпуса. Поводом послужило недавнее (2 февраля) убийство комиссара корпуса Микеладзе и других коммунистов, а также утверждение, будто Думенко склонял Буденного к совместному выступлению против большевиков. Думенко был судим трибуналом и расстрелян в Ростове 11 мая 1920 года. В основу приговора легли, как тогда говорили, «совесть судьи и революционное правосознание». 27 августа 1964 года приговор Ревтрибунала республики от 5–6 мая 1920 года по делу Думенко и его товарищей был отменен и дело было прекращено за отсутствием в действиях осужденных состава преступления. Но еще в 1967 году А. И. Микоян признавался писателю Юрию Трифонову: «Знаю, что два человека – Ворошилов и Буденный – против реабилитации. Это была вражда между военными… Это бывает часто… Они до сих пор не могут примириться».

Какие же улики были предъявлены Думенко на суде? Его обвиняли в том, что он публично надевал офицерские погоны. На этом настаивал Буденный, хотя отмечал при этом, что Борис Мокеевич, скорее всего, самозванец и офицером никогда не был. В белых газетах утверждали: «Думенко в среде большевистских вождей – далеко незаурядная личность, один из немногих самородных талантов». Такая похвала со стороны врага могла быть при желании расценена трибуналом как попытка переманить комкора на сторону белых. Что касается самого убийства Микеладзе, то вначале было заявлено, что его застрелил сам Думенко, когда комиссар попытался пресечь дикую пьянку в штабе корпуса. Эта версия быстро рассыпалась – свидетелей не нашлось, к тому же убитый был другом Думенко и совсем недавно торжественно вручал ему партбилет. В итоге следствие пришло к выводу, что «военком Микеладзе был убит неизвестным ординарцем штаба конного корпуса, но подстрекателями и прямыми укрывателями убийцы являются комкор Думенко и его штаб». Еще до этого присланная РВС комиссия подвела итог: «Думенко и его штабные чины своей деятельностью спекулируют на животных инстинктах массы, пытаясь завоевать себе популярность и поддержку тем, что дают полную волю в поощрение грабежам, пьянству и насилию. Злейшими их врагами является каждый политработник, пытающийся превратить разнузданную и дикую массу в регулярную дисциплинированную и сознательную боевую единицу».

После суда над Думенко его адвокат Исай Израилевич Шик говорил одному своему знакомому, тоже адвокату: «Процесс я проиграл. Мне очень мешали Буденный и Ворошилов. Но еще неясно, чем все обернется: на тюремном дворе выступали красноармейцы за Думенко». Так что Семен Михайлович сыграл определенную роль в падении Думенко, хотя роль Смилги, Белобородова и Ворошилова в этом деле неизмеримо больше. По преданию, один из бывших бойцов-думенковцев сказал Буденному, когда он после ареста Думенко объезжал строй: «Ты, Сенька, не п…ди, а играй барыню!»

В газете «Советский Дон» 9 марта 1920 года было впервые сообщено об аресте Думенко и его товарищей. Там, в частности, говорилось: «Следственная комиссия, назначенная РВС армии для расследования обстоятельств, при которых произошло убийство и розыск виновников, пришла к заключению, что убийцы Микеладзе находятся в штабе Думенко. Помимо этого о деятельности Думенко и его штаба имелись сведения, которые требовали скорейшего вмешательства РВС армии, дабы предотвратить творившиеся в штабе безобразия. Пьянство и бандитизм были явлениями обычными и действовали разлагающе на весь корпус. Политическая работа в Корпусе почти не велась, так как тов. Думенко и его приближенные не признавали никаких комиссаров и представителей Советской власти, терроризировали различными угрозами. Во время нахождения корпуса в Новочеркасске пьянство и дебоши достигли небывалых размеров. Чины штаба устраивали оргии с женщинами, производили незаконные реквизиции и конфискации. Сам Думенко поощрял все эти безобразия и преступления, громко заявляя о своих симпатиях к батьке Махно. Все эти преступления и вызвали своевременное энергичное распоряжение РВС об аресте Думенко и его приспешников. Следствие по делу Думенко впредь до приезда представителя Ревтрибунала ведет член Реввоенсовета армии т. Белобородов».

С комкором разобрались быстро и жестоко. Дело Думенко стало первым компромиссом Буденного со своей совестью – ведь совсем недавно они вместе сражались с казаками Краснова в Сальском округе и под Царицыном. Здесь сыграли свою роль соперничество с Думенко, который когда-то был командиром Буденного, а главное – опасение, что попытка выгородить боевого товарища может и его самого подвести под трибунал. Недавно появились и более экзотические версии – например, статья полковника С. Коломнина в «Независимой газете» о том, как Думенко в бытность начальником Буденного велел прилюдно выпороть его в наказание за бесчинства его бойцов. В статье говорится: «Когда двое дюжих „думенковцев“ срывали с Буденного рубаху и укладывали его для порки на лавку, он в ярости протестовал: „Да у меня полный Георгиевский бант, меня даже офицер при царе пальцем не мог тронуть, а ты меня, красного конника, плеткой?!“ На что стоявший рядом Думенко, посмеявшись, ответил: „Да какой ты Георгиевский кавалер, Семен, фантиков себе на базаре навесил, а так настоящие казаки не делают“». Хотя автор ссылается на воспоминания каких-то «ветеранов-первоконников», его история кажется вымышленной. Телесные наказания в Красной армии были запрещены, а уж порка одного командира другим на глазах подчиненных выглядит и вовсе нереальной.

К слову сказать, сравнение Буденного и Думенко в целом говорит в пользу Семена Михайловича. Буденный смог до некоторой степени подчинить себе стихию масс и готов был подчиниться коммунистам, а Думенко – не хотел подчиняться коммунистам и так и не смог обуздать стихию своих частей, практически не применял репрессий против насильников и мародеров. Семен Михайлович, быть может, в душе комиссаров и не жаловал, но на людях, даже в сильном подпитии, никогда не допускал брани в их адрес, а также антисемитских высказываний. От природы хитрый, Буденный давно уже понял, что с новой властью можно и нужно ладить. Власть же, в свою очередь, ценила его как единственного предводителя конной народной массы, на которого более или менее можно положиться.

Причина подобной толерантности лежит в том, что Буденный был стихийным государственником, а Миронов и Думенко – анархистами-народниками, шедшими на поводу у массы и пытавшимися стать «третьей силой» между красными и белыми. Потому Буденный и обрел потом важный статус символа государственного начала для крестьянских масс, еще при жизни превратившись в живую легенду. Он олицетворял собой крестьянство, принявшее Советскую власть. Позднее, когда по стране прокатилась насильственная коллективизация, которую Буденный не рискнул осудить, а наоборот, всецело поддержал, власть оценила, сколь удобную пропагандистскую фигуру она имеет. Буденновский имидж успешно эксплуатировался вплоть до первых месяцев Великой Отечественной войны. Затем, после перерыва, вызванного не слишком успешными действиями Семена Михайловича на фронте, наступило некоторое затишье, но в конце 1950-х годов, при Хрущеве, Буденный был торжественно возвращен в пантеон героев. Ему, наконец, присвоили звание Героя Советского Союза, массовым тиражом издали его мемуары. На старости лет бывший командарм Первой конной, похоже, искренне уверовал, что является главным героем Гражданской войны. И старался устранить конкурентов, теперь уже – из памяти народа.

Таких конкурентов он видел прежде всего в лице Миронова и Думенко. Даже после реабилитации Думенко Ворошилов и Буденный сохранили прежнее мнение о нем, равно как и о реабилитированном еще раньше Миронове. 10 января 1966 года Буденный направил Ворошилову информационный материал в 90 машинописных страниц, озаглавленный «О реабилитации и восхвалении в периодической печати Миронова Ф. К. и Думенко». О Миронове в этом примечательном документе, подготовленном буденновскими порученцами, говорилось, в частности, следующее: «На организованном им 22 августа митинге в Саранске Миронов заявил, что „коммунисты губят Россию, разложили армию и потому нужно нам, казакам, идти сейчас на фронт, разбить Деникина, а потом повернуть штыки на Москву, чтобы сбросить долой Совет Народных Комиссаров и установить настоящую Советскую власть“. В приказе по Донскому корпусу, подписанному Мироновым, говорилось, что причины поражения Красной армии объясняются „сплошными злостными деяниями господствующей партии, партии коммунистов, восстановивших против себя общее негодование и недовольство трудящихся масс“ и „чтобы спасти революционные завоевания, остается один-единственный путь: свалить партию коммунистов. Долой единоличное самодержавие и бюрократизм комиссаров и коммунистов“».

В информационном материале также утверждалось, что в процессе подготовки реабилитации «в архивах копировались все документы, которые хотя бы в какой-то мере характеризовали Миронова положительно, и обходили материалы, характеризующие его с отрицательной стороны». Далее говорилось: «В своем ультимативном письме В. И. Ленину Миронов назвал „всю деятельность Коммунистической партии направленной на истребление казачества вообще“ и требовал соглашения с эсерами и меньшевиками. Владимир Ильич дал тогда указание о непременной поимке Миронова и привлечении его к ответственности. При этом Ленин подчеркивал, что „наряду с полным уничтожением банд Мамонтова поимка Миронова имеет большое, громадное (подчеркнуто В. И. Лениным) значение“».

О Борисе Думенко в той же справке говорилось: «Однако в архивных материалах имеются свидетельства того, что Думенко потворствовал грабежам и казачьим реквизициям, а также много присваивал себе конфискованные ценности. На этой почве у него возникли конфликты с политработниками, которых Думенко ругал при бойцах, настраивая бойцов против политкомов. Так, в донесении ВРИД военкома Сводной кавдивизии С. Питашко от 29.12.1918 г. говорится, что „разъяренные поджигательской речью Думенко бойцы готовы были расправиться с политкомами, но это насилие предупредил пом. комдива т. Буденный“ (ЦГАОР. Ф. 192. Оп. 2. Д. 101. Л. 30).

14 марта 1919 года политический комиссар отдельной кавалерийской дивизии В. Новицкий докладывал Реввоенсовету 10-й армии:

«За несколько дней, когда Думенко вступил в исполнение своих обязанностей начдива, дивизия стала неузнаваемой, начались грабежи по всему пути следования. Причина их – начдив: он дал право чеченцам забирать все ценное, как то: золото, серебро и другие более ценные вещи. Об этом, конечно, весь состав дивизии знает, начиная от начштаба и кончая красноармейцами включительно. И такой поступок разлагающе действует на окружающих. У начдива 5 подвод, в том числе 2 экипажа, груженных разными вещами, конечно, реквизированными… В последнее объяснение, которое было между мной и начдивом, он заявил, что всех политкомов дивизии арестует и расстреляет. На заданный мною вопрос: "желает ли он признавать за политкомами те директивы, которые даны Реввоенсоветом армии? начдив самым категорическим образом заявил, что "не признает"»» (ЦГАСА. Ф. 193. Oп. 1. Д. 34. Л. 21, 22).

В условиях отсутствия регулярного централизованного снабжения и постоянных материальных недостатков, бойцы легко поддавались соблазну пограбить и почитали тех, кто этого не пресекал. Против грабежей и мародерства боролись политработники, ущемляя партизанское своеволие Думенко, поэтому он их и невзлюбил.

Показательно, что когда 24 марта Думенко был назначен помощником начальника штаба 10-й армии по кавалерийской части, он, опасаясь наказания за потворство грабежам и унижение политических комиссаров, около месяца отсиживался в Большой Мартыновке и на станции Куберле. Сообщая, что в Царицыне его могут арестовать, Думенко обращался за защитой к С. М. Буденному, Г. К. Шевкоплясову и Д. П. Жлобе (Протокол собрания командиров и бойцов 4-й кав. дивизии от 18 апреля 1919 г. – из личного архива С. М. Буденного)… Недовольный коммунистами, он ругал и советскую власть, которую, как он выражался, «захватили коммунисты и жиды»…

Военком Ермаков в докладной записке сообщает, что 15–20 сентября 1919 года он и помощник политкома Тубольцев были приглашены в штакор (штаб корпуса. – Б. С.).

«С нашим прибытием т. Думенко попросил всех присутствовавших удалиться, мотивируя, что состоится секретное заседание по всем делам. Оставшись втроем наедине, Думенко сказал, что мы известны ему с 1918 года как старые опытные террористы и наше присутствие при нем он считает необходимым.

«Я много сделал для революции, – продолжал Думенко, – но все-таки не получил еще должного мне доверия от Центра и созданного мною корпуса. Я вижу себя приниженным всякой сволочью, подразумевая представителей поарма 10 и др., и необходимо эту сволочь уничтожить, так как она стоит на моем пути».

Считаю нужным заметить, что Думенко не знал, что я коммунист, а на тов. Тубольцева он не обращал внимания, считая его анархистом. «Ко мне, – говорил Думенко, – прибыли два типа, следят за моими действиями, и были случаи, аннулировали некоторые мои распоряжения».

Думенко приказал терроризировать этих двух представителей, но фамилий их не назвал, поскольку я заявил ему протест».

«От Думенко всегда можно было слышать, что Советская власть скоро погибнет, что Россия продана подлым жидам, которые продали исстрадавшуюся Россию.

В октябре месяце 1919 г. при движении корпуса в районе Серебряково частями корпуса усилились бесчинства, а когда политкомы об этом доносили, Думенко устраивал им разнос и приказывал их убрать» (ЦГАОР. Ф. 1005. Оп. 6. Д. 486-6. Л. 183–184).

Военком 2-го Донполка 3-й бригады Сводного конного корпуса Веремеенко Тимофей Лаврентьевич доносил: «В селе старая Криуша Калачевского уезда, я с комбригом Трехсвятковым зашел в 10.00 в штаб корпуса и остановился у двери. В штабе корпуса сидели Думенко, Абрамов, Блехерт, начальник штаба 2-й горской бригады Дронов и другие. Думенко высмеивал жидов, т. е. евреев, говорил, что жиды-комиссары забрали страну в руки и готовят красных офицеров – жидов. От этой дряни, – говорил он, – ничего доброго не получишь. Я этих офицеров-торговцев знаю, пусть их выстроят хоть 200 человек, всех перебью» (ЦГАОР. Ф. 1005. Оп. 6. Д. 486-6. Л. 187).

Бывший комиссар корпуса Думенко Сергей Петрович Ананьев, раненный в бою выстрелом в спину, писал во время следствия по делу Думенко: «Думенко – мелкобуржуазный выродок с большим самолюбием и мелким тщеславием. Политически не воспитан, правильного понятия о советской власти не имеет и больше склонен к идеологии народничества (эсерства). Политические учреждения и коммунистическую партию не признавал и всячески их поносил. Мелкое тщеславие составило у него представление о самом себе как о необычайно великом герое и полководце, что давало ему возможность выражаться: „Захочу – сниму весь фронт до самой Москвы“. Наши последние успехи в Донской области его окрылили, он стал себя мнить чуть ли не Наполеоном. Говорил, что он не признает коммунистов, поносил их и признает только РВСР (Реввоенсовет республики. – Б. С.)» (Там же. Л. 416).

Действительно, к январю 1920 года поведение Думенко было вызывающим и дерзким. Вот как описывает встречу с Думенко не политработник Конкорпуса, а комиссар 2-й бригады 23-й стрелковой дивизии т. Фролов: «12 декабря 1919 г. в 4 часа дня в штаб бригады ворвался кавказец в бурке лет двадцати и крикнул: „Выметайтесь вон!“ Командир бригады спросил его, кто он такой. Кавказец ответил: „Мы кто такой? Мы думенковцы! Очистите квартиру немедленно или мы вас выбросим“. Я позвал своего ординарца и приказал ему сходить за комендантской командой. Тогда кавказец выхватил кинжал и с криком „мы будем вас резать!“ бросился на меня, угрожая убить.

Когда я узнал, что Думенко стоит у ворот, я попросил его войти. Он вошел, вытаращил глаза и крикнул на командира бригады, не знавшего в лицо Думенко: «Встань, сволочь, с тобой разговаривает командир корпуса!» Последовала площадная брань. Бушуя все больше, Думенко выхватил револьвер и закричал: «Ишь сволочи, коммунисты, бандиты, руби их!»

На командира бригады бросились двое и сорвали с него револьвер. Меня моментально схватили тоже двое за руки, а третий схватил стул и замахнулся им. Я рванулся в сторону, и стул попал только по руке. Я пытался выскочить из комнаты, но меня опять схватили и потребовали оружие. Револьвер лежал на угольнике, и я молча указал на него. Мой и комбрига револьверы схватили и, сквернословя, вся компания удалилась. Думенко, садясь на коня, обращаясь к появившимся Шевкоплясову и Блехерту, говорил: «Всех этих сволочей коммунистов перевешают»» (ЦГАОР. Ф. 1005. Оп. 6. Д. 486-6. Л. 185–186).

Представляя этот рапорт политкома Фролова, вместе с донесением комбрига, начдив 23-й стрелковой дивизии докладывал командарму 9, что от жителей поступают жалобы на безобразное поведение частей Думенко. Политком Фролов указывает, что по пути из Балашова он слышал стон и плач жителей сел, через которые проходили части конкорпуса Думенко. В селе Тростянском они забрали 700 лошадей, много имущества, изнасиловали много женщин и девушек-подростков. Это повторилось и в других селах (ЦГАОР. Ф. 1005. Оп. 6. Д. 486-6).

Заявление в политотдел конкорпуса политкома 2-й Горской бригады Г. С. Пескарева: «За три месяца нахождения во 2-й Горской кавбригаде, живя вместе с полевым штабригом, я имел возможность при частых посещениях комкора Думенко, Абрамовым и Блехертом нашего штабрига вести с ними споры на политические темы и очень скоро хорошо узнал политические физиономии как членов нашего штабрига, так и полевого штакора. Все они, за исключением Абрамова, который слишком осторожен в выражениях, ярые противники коммунистического строя и коммунистической партии и большой руки антисемиты. Думенко и Блехерт однажды заявили, что коммунисты ничего не могут дать рабочим и крестьянам, а что в скором времени народится партия (ясно намекая на себя), которая будет бить и Деникина, и коммунистов.

После того как Думенко получил выговор по приказу Юго-Восточного фронта за невыполнение приказа, он, по словам начснабрига Кравченко, и рвал с себя орден Красного Знамени и, с ругательством бросая его в угол, сказал, что «от жида Троцкого получил, с которым мне все равно придется воевать». Ненависть и клевета на коммунистов и комиссаров – вот отличительная черта этой компании, которая к тому же не прочь и пограбить и понасиловать.

За время стоянки в с. Дегтево были взяты в плен две сестры милосердия противника, которые на следующее утро оказались расстрелянными и которых, по словам бывшего командира взвода ординарцев Жорникова, всю ночь насиловала вся эта компания из корпуса. Кроме этого, Жорников выгнан из корпуса за то, что не мог угодить их развратным требованиям, передает, что кроме сестер в этом селе искали 15-ти летнюю дочь хозяйки, где стояли на квартире, с целью насилия, но, не найдя ее, изнасиловали сестру хозяйки».

Это заявление Г. С. Пескарева было опубликовано в книге И. Смилги «Воспоминания. Очерки» в 1923 году. Там же указывается, что все факты, изложенные в заявлении, проверила и подтвердила следственная комиссия (ЦГАОР. Ф. 1005. Оп. 6. Д. 486-6. Л. 131).

Положение в Сводном конном корпусе резко осложнилось после занятия Новочеркасска и разразившихся грабежей в городе, для ликвидации которых Реввоенсовет 9-й армии вынужден был привлечь стрелковые части. В то время как шли грабежи, руководители штаба корпуса занимались пьянством, в чем на следствии признали себя виновными Шевкоплясов, Блехерт, Колпаков. Вот что показал по этому поводу (состоящий. – Б. С.) для особых поручений командира корпуса Г. К. Шевкоплясов:

«В штабе корпуса во время его стоянки в Новочеркасске происходили выпивки. Вино доставлялось Носовым по распоряжению комкора. Раза четыре или пять на этих гулянках присутствовали проститутки. Их доставлял Кравченко – специалист по этой части. Я несколько раз возражал против пьянок и проституток, но меня не слушали. Кравченко однажды чуть было не пристрелил меня» (Там же. Л. 346–348).

Для наведения порядка в Новочеркасск выехал член РВС 9-й армии, коммунист с 1913 года Н. А. Анисимов (умер в Новочеркасске от тифа). Ознакомившись с положением, он послал в Реввоенсовет армии следующее донесение:

«Думенко определенный Махно. Не сегодня, так завтра он постарается повернуть штыки. Если этого не делается сейчас, то только потому, что не совсем чувствует твердую почву под ногами. Посылает своих красноармейцев громить винные лавки, насилует женщин и всюду откровенно агитирует против Советов. Назначенный мною исполком чуть было не был разогнан. Потом убедился я сам, но кроме того, подтверждает Жлоба и другие, а также и предубеждает. Считаю необходимым немедленно арестовать его при помощи Жлобы. Надо пользоваться стоянкой в городе и присутствием дивизии (стрелковой). Через некоторое время будет поздно, он наверняка выступит. Поговаривают соединение с Буденным. Отвечайте, если согласны немедленно произвести арест» (Там же).

Меры, предлагаемые Н. А. Анисимовым, не были осуществлены. Он заболел тифом…

Из показаний Д. П. Жлобы:

«…C начала присоединения бригады к корпусу… Думенко относился ко мне дружелюбно и после некоторого знакомства задал мне вопрос: почему я не выгоняю своих коммунистов, предложив это сделать. Я ответил, что мне коммунисты много помогают, особенно в борьбе с грабителями. После такого ответа отношение Думенко ко мне изменилось, бригаде всегда давали наихудшие участки и места ночевок… Одним словом, начались гонения на меня с бригадой».

Сам Думенко на следствии показал, что «никогда не препятствовал политработе и не стремился оградить себя от политического контроля. Никто коммунистов и политработников не выгонял из корпуса. Откомандировал только беспартийного начальника штаба, совершенно не способного к работе… На вопрос – почему я был недоволен некоторыми комиссарами – отвечаю: комиссары приезжали и говорили, что они посланы контролировать. Я считал, что контролировать нужно тех начальников, которые мобилизованы, я же пошел воевать за Советскую власть добровольно.

Ни я, никто из моего штаба не называл коммунистов «жидами, засевшими в тылу», не вели антисемитской работы. Орден Красного Знамени я носил до тех пор, пока не испортилась красная лента и не потерлась резьба на винте. Я не срывал с себя ордена и не говорил никогда таких слов, что орден дал мне жид Троцкий и носить я его не желаю. «Жид» было для меня ругательным словом, я и русских называл жидами. Евреев я считаю негодными для кавалерии, они только испортят лошадей.

Никогда я лично не пьянствовал и вообще после ранения в легкие был непьющим. Никаких грабежей и бандитизма не было. Дважды я отдавал приказы о борьбе с насилием и реквизициями, призывая к этой борьбе и политработников.

Мне кажется, что все это поднял политком Пескарев, которого я поймал пьяным с чайником вина (спирта).

Насчет туч в разговоре с Буденным – подразумевал противника».

О каких тучах идет речь, говорят показания Ворошилова и Буденного, данные ими следователю Тегелешкину 29 марта 1920 года. Буденный показал: «Января 10 дня с/г. приезжал ко мне на квартиру Думенко и, сидя в комнате при разговоре, насколько мне помнится, шел вопрос о знамени для четвертой кавдивизии, но откуда взял его, мне не пришлось выяснить. После чего мы перешли к разбору операций, где он сказал, что перед нами налегает туча, которую нужно разбить, но что за туча, я не уяснил себе и сказал, что бояться нечего, в данное время противник парализован и мы объединимся, его разобьем, но здесь мне не пришлось детально узнать о налегающих тучах, как кто-то вошел в нашу комнату и разговор наш был прерван…»

Ворошилов, в свою очередь, утверждал: «Дня через 4 после отъезда Думенко и др. я узнал от т. Сокольникова, что есть приказ об аресте Думенко за невыполнение боевых приказов и подозрительное поведение. Я об этом сообщил т. Буденному и спросил, что ему говорил в свой приезд Думенко и как объяснял причины своего посещения нас. Т. Буденный мне передал, что Думенко все время говорил о нависших над нами тучах, о том, что надо держать тесную связь и прочее в этом роде. Т. Буденный понимал это как опасение белогвардейских наступлений и успокаивал Думенко, говоря, что у нас теперь сила большая, мы стоим близко друг с другом и бояться нечего. И только после того, как узнал, что Думенко арестовывается, он стал толковать слова Думенко „о черных тучах“ как желание подбить его, т. Буденного, на какую-то авантюру».

Дальше всех конармейцев в своих показаниях против Думенко пошел член РВС Первой Конной Ефим Афанасьевич Щаденко: «Когда на Рождество армией Буденного был взят Ростов, а корпусом Думенко Новочеркасск, то Думенко, его начальник штаба Абрамов и Шевкопляс приезжали в Ростов к Буденному, но, встретив здесь меня и Ворошилова и хорошо зная нас еще по 10-й армии, они не могли открыто говорить с Буденным… После обеда, когда я и товарищ Ворошилов отделились от Буденного, то Думенко и Шевкопляс прошли к Буденному и о чем-то с ним говорили. Из всего этого мы с Ворошиловым заключили, что Думенко, Шевкопляс и Абрамов приезжали зондировать почву в армии Буденного. Мы только не могли, конечно, ясно разгадать их намерения. Из разговоров Буденного мы узнали, что Думенко говорил Буденному о старой дружбе и каких-то о черных тучах, которые на них надвигаются. Когда мы Буденного старались навести на мысль, что Думенко затевает авантюру против Советской власти, то Буденный сказал, что, может быть, он не понял Думенко и сказал ему, что теперь никакие черные тучи не страшны. Вскоре наши предположения стали оправдываться. Был убит политком Микеладзе. Политические комиссары подняли тревогу и стали усиленно следить за действиями штаба Думенко… На поставленный мне вопрос, не предлагал ли Думенко Буденному совместно предъявить ультиматум центральной советской власти, я отвечаю, что этого я не слышал ни лично, ни от других. Более ничего по делу Думенко добавить не имею».

Бросается в глаза, что Буденный высказывался о Думенко на допросах гораздо более уклончиво и осторожно, чем Ворошилов и Щаденко. Видно, у него в душе была еще жива память о том, как они плечом к плечу сражались с белыми. Да и серьезным соперником Думенко он, вероятно, в тот момент уже не считал. Только под влиянием членов Реввоенсовета он стал склоняться к мысли, что под «черными тучами» действительно могли иметься в виду комиссары. Щаденко и Ворошилов прямо утверждали, что такую трактовку слов Думенко Буденный стал давать только после ареста последнего. В этом можно было усмотреть намек на политическую неблагонадежность Буденного. Война с белыми заканчивалась, и в Кремле всерьез опасались появления «третьей силы», которая могла бы повести крестьянскую вольницу против «комиссародержавия». В качестве одного из потенциальных ее вождей рассматривался Думенко, как прежде Миронов, чем во многом и объясняются репрессии против них. Сыграли свою роль и систематические антисемитские выпады комкора, которые весьма негативно воспринимались партийным и военным руководством, где евреи играли заметную роль. Вот цитата из приговора: «Думенко вел систематическую юдофобскую и антисоветскую политику, ругая центральную Советскую власть и обзывая в форме оскорбительного ругательства ответственных руководителей Красной Армии жидами».

Справедливости ради отметим, что спасти Думенко от расстрела тоже пытались евреи. Помимо адвоката Шика, это был один из партийных руководителей Донской области А. Я. Розенберг, который разговаривал по прямому проводу с заместителем председателя Ревтрибунала республики А. Анскиным. Розенберг пытался убедить собеседника, что осужденных надо помиловать. Он утверждал: «Свидетелей по делу не было. Пришлось оглашать показания на предварительном следствии. Я лично полагаю, что следовало бы поговорить с Президиумом ВЦИК и в порядке помилования расстрелы заменить 15 или 20 годами принудительных работ ввиду революционных заслуг корпуса и в связи с первомайской амнистией…»

Однако Анскин это предложение отверг. Он заявил: «Тов. Розенберг, для меня странно, что трибунал сам как будто бы возбуждает ходатайство о помиловании. Указанные соображения вы должны были принять во внимание при вынесении приговора. Со стороны же Ревтрибунала Республики не встречается препятствий в приведении приговора в исполнение… Приводите приговор в исполнение немедленно…»

Розенберг явно пытался применить к делу Думенко ту же схему, которая ранее была применена к делу Миронова, когда суровый приговор был смягчен ВЦИКом, а затем Миронов и его товарищи и вовсе были освобождены от отбытия наказания. Но на этот раз Москва категорически возражала против помилования Думенко. Время было уже другое. Когда судили Миронова, Деникин шел на Москву, советская власть сильно шаталась, и Миронов был нужен ей как авторитетный среди казачества противник белых. Думенко же судили совсем в других условиях. Армия Деникина была разбита, ее остатки эвакуировались в Крым, Гражданская война фактически завершилась. Теперь режим всерьез опасался стихийного движения крестьянства, недовольного продразверсткой и красным террором. А Думенко как раз и мог стать вождем крупного крестьянского бунта, поэтому теперь его предпочли расстрелять, руководствуясь «революционной целесообразностью» и древней истиной: «Мавр сделал свое дело, мавр должен уйти», хотя никаких доказательств виновности комкора в наличии не было. Убийцы Микеладзе так и не были найдены. Мы, вероятно, никогда не узнаем ни их имен, ни того, были ли они каким-то образом связаны с Думенко. Также вряд ли когда будет с достоверностью установлено, что именно имел в виду под «черными тучами» Думенко в роковом разговоре с Буденным – белогвардейцев или комиссаров с евреями.

Писатель Юрий Трифонов так характеризовал Думенко в «Отблеске костра»: «Нет, он не был идеальным героем гражданской войны, он был просто героем гражданской войны». Те же слова можно применить и к Буденному. Причина, почему Буденный уцелел, а его соперники Миронов и Думенко погибли, состояла в том, что Буденный был в состоянии держать в узде крестьянско-казачью массу, если не искореняя, то хотя бы ограничивая страсть к грабежам и антисемитизм. К тому же Семен Михайлович готов был терпеть у себя в корпусе, а потом в Конармии комиссаров, чего Думенко и Миронов делать не желали.

И еще дело, наверное, было в личности Семена Михайловича. Миронов 31 июля 1919 года писал Ленину: «В практике настоящей борьбы мы имеем возможность видеть и наблюдать подтверждение дикой теории: „Для марксизма настоящее – только средство, и только будущее – цель“. И если это так, то я отказываюсь принимать участие в таком строительстве, когда весь народ и все им нажитое рассматривается как средство для целей отдаленного будущего, абстрактного. А разве современное человечество – не цель, не человечество, разве оно не хочет жить, разве оно лишено органов чувств, что ценой его страданий мы хотим построить счастье какому-то отдаленному человечеству. Нет, пора опыты прекратить!»