Информационная война: самоопределение и размежевание. — Методология продолжает развиваться? — Сейчас муниципалитеты обязаны

Не смотря на то, что для участников конфликта и наблюдателей, ситуация оказалась болезненной и о ней многие не хотят вспоминать, хроника событий может предотвратить опасность распространения искаженной информации о ситуации и об участниках, а также может послужить методическим материалом для анализа конфликтов на микроуровне по поводу конфликта на макроуровне.

Оказалось невозможным скрыть ФИО, так как ситуация стала публичной, благодаря активным последователям по максимальному распространению письма Петра Щедровицкого.

Первое письмо Петра Щедровицкого: — В группе Технологии мышления . СМД-онтология (перепост Веры Даниловой). 4 марта 2014 г. в 19:25

Никакой истерии в группе не было и нет Интеллектуальный потенциал группы вполне способен провести . Обвинять публично в грубости модератора группы Юлию Зубареву, без приведения текста подтверждения, я считаю низостью и коммунальным поведением Петра, который допускает себе такие замечания, не имея на это никакого права. Каждый может удалять из друзей кого хочет. Это никого не интересует, это личное дело каждого.

Петр, вам надо принести публичное извинение перед Юлией Зубаревой, или я вас удаляю из друзей. Модераторы — это демократический орган и не указывать надо, а советоваться, прежде чем свои права предъявлять на группу ТМ. Если обращение Петра Щедровицкого к группе ТМ рассчитано на осуждение действий модератора группы ТМ, то это я считаю низкими непозволительным действием. Группа создана только при активном участии Зубаревой Ю. , в то время как Петр Щедровицкий пока еще ничего не внес в ее развитие, ни по времени, ни по содержанию. Это не обвинение — это факт. В развитие группы внесли вклад активные участники методологического движения. Петру Щедровицкому еще надо поучиться работать в команде модераторов на демократических началах, а на не окриках и лживых обвинениях. Ликвидировать группу никто не может, кроме Юлии. Но для этого нет никаких оснований. Мало ли кому и что не нравится. Открывайте свои группы и работайте в них.

Петр Щедровицкий: — ‎Уважаемые коллеги! Два дня назад я разместил на ФБ обращение к участникам группы и методологическому сообществу в целом касательно несовместимости миссии и целей проекта «Технологии мышления» (1961 ГПЩ, 2008 ПГЩ) с происходящим сейчас на группе обсуждением ситуации в Украине. Мне казалось, что мой тезис является очевидным и не поддается двусмысленным (многосмысленным) толкованиям. Повторю еще раз: модераторы группы, созданной для «поддержки проекта Деловой сети ШКП и Фонда Георгия Петровича Щедровицкого по разработке «технологий мышления» воспользовались доверием аудитории для смены темы и рамки обсуждения. Я не хочу даже обсуждать, что само словосочетание «технологии (?!) революции» является с моей точки зрения не только бессмысленным, но — хуже — содержит в себе открытую провокацию. Продолжение обсуждения этой темы в рамках группы ТМ вредит проекту, имиджу Фонда и ГПЩ. Прошу воспринимать это как официальное заявление Фонда «Институт развития имени Г. П. Щедровицкого, Президентом которого я являюсь.

В связи с тем, что модераторы группы и ряд участников группы проигнорировали мое заявление или же попытались придать ему «коммунальную интерпретацию» я:

1) исключил из своих друзей на ФБ вслед за также и ;

2) предупреждаю, что буду последовательно исключать всех кто принимает участие в обсуждении подтемы «технология революции» на группе ТМ и из своих друзей на ФБ (если они таковыми являются) и из участия во всех (!) дальнейших мероприятиях Фонда и ШКП;

3) предлагаю модераторам группы прекратить обсуждение данной темы на группе ТМ;

4) в случае если этого не произойдет в течение 6 марта (по Московскому времени) прошу всех, кто уважительно относится к моему мнению покинуть данную группу. Еще раз приношу извинения всем конструктивным участникам группы за данную ситуацию.

Цой Л.Н. ¨- О ситуации в группе ТМ. В связи с тем, что Петр Щедровицкий распространяет по соц.сетям заявления, дискредитирующие модераторов группы ТМ, я утверждаю (факты — есть в группе ТМ) , что коммунальный конфликт спровоцирован им самим, его недостойным вмешательством в процесс работы группы, угрозами, запугиванием и дискредитацией модераторов группы ТМ. На что он надеялся — НЕ непонятно! Я, как один из модераторов группы буду защищать целостность группы всеми доступными мне средствами, от подобных коммунальных наездов «методологов». Для развития содержания и тем, в группе есть достаточно Методолог (пример Георгий Петрович Щедровицкий), это НЕ ТО, что передается по наследству, а раскрывается в каждый момент коммуникации и встречи с ДРУГИМ! Захват мыслью, это не захват угрозами и шантажом, что продемонстрировал Петр Щедровицкий, натравливая своих учеников на модераторов и объявляя бойкот тем, кто будет обсуждать конфликтную тематику в этой группе. Тема про ситуационный анализ конфликтов на разных уровнях, в этой группе будет поддерживаться лично мною. Модераторы группы ТМ достойно вышли из коммунального конфликта и отстояли целостность группы и самоорганизацию от шантажа и угроз Петра Щедровицкого.

Если Петр Щедровицкий хочет оказывать содержательное, а не командно-приказное влияние (в модели «господство- подчинение) на развитие тематики группы и занять позицию методолога в дискуссиях, то я предлагаю ему:

1) Публично во всех своих постах, которые перепостили его ученики по соц.сетям — попросить прощение у Юлии Зубаревой за шантаж и угрозы, а также за травлю, которую он организовал против нее и модераторов группы ТМ.

2) Извиниться перед группой модераторов группы за вторжение и попытку развала группы, ее захвата агрессивными методами и провокацией коммунального конфликта. (Такого «добра» в группе хватает).

3) Активно принимать участие в дискуссиях.

4) Начать процесс ПЕРЕГОВОРОВ с группой модераторов и четко ответить на вопрос: — «Каков СМЫСЛ коммунальной провокации, направленной на развал группы ТМ. (Ради абстрактного МЫШЛЕНИЯ, не требуются коммунальные провокации, да и группа не собственность Петра Щедровицого).

В заключении.

1) Участники группы ТМ уважают Георгия Петровича Щедровицкого и ценят его работы, пытаясь понять и освоить многие сложные тексты, самоопределяясь в позиции, ситуации и в деятельности. Именно для этого была создана группа ТМ.

2) Никто не позволит Петру Щедровицкому разрушать то, что НЕ им создано и во что другие вложили много сил и времени.

3) Единственная ценность методологического движения после ухода Г.П.Щедровицкого — это группы, которые организуются в разных форматах на принципах открытости и самоорганизации.

4) Действия Петра Щедровицкого и реакция на его вторжение — по модели близки по тому, что творится в Украине (устрашить и использовать группу ТМ в своих интересах, всеми средствами удержать власть и лидерство над методологическим движением в России).

5) Устраивать Майдан в группе ТМ, методами правого сектора, использовать участников группы ТМ, разваливая целостность группы провокационными методами, для решения своих личных проблем, прикрываясь МЫШЛЕНИЕМ — этот процесс, я, как модератор группы, буду останавливать. Для меня это важный конфликтный материал

Щедровицкий П.Г.

Том I

Написать о том, о чем меня просил составитель словаря, на 3-х страницах, оказалось практически невозможно. Поэтому я решил остановиться только на изложении самых первых этапов своего ученичества и участия в работе ММК.

С Г.П. Щедровицким, как читатель, наверное, догадывается, я был знаком с момента своего рождения. Однако общение Георгия Петровича со мной в качестве отца носило достаточно редкий и нерегулярный характер в силу его постоянной занятости, а также непростых отношений с моей матерью – И.А. Щедровицкой (Кривоконевой). Наши отношения фактически сложились с весны 1974 г., когда я начал, причем, нерегулярно посещать его семинары (чаще всего в квартире на Петрозаводской, куда я переехал в апреле 76-го) и ездить с ним на конференции (в т.ч. «Подольские»).

Так продолжалось около трех лет. В тот период мне больше всего нравилось пить чай на кухне с Колей Щукиным, которого сегодня в методологическом движении все знают лишь как автора нескольких интервью с ГП, положенных в основу книги «Я всегда был идеалистом». Однако несколько лет он был одним из моих наиболее активных собеседников и во многом благодаря ему я позже занялся наследием Выготского. Не менее важным для меня было взаимодействие с Михаилом Гнедовским, который покинул кружок в начале 80-х и в настоящий момент активно занимается культурной политикой. С ним мне повезло совместно разрабатывать тематику методологии исторических исследований.

Моя реальная программа обучения в ММК началась лишь весной 1977 г., когда я, студент 2-го курса пединститута, готовил курсовую работу и с этой целью, начав прорабатывать проблематику телеологического подхода, написал небольшой текст о категории «цели». Параллельно ГП вовлек меня в обсуждение новой темы – программирования научно-исследовательской работы (на примере работы студентов и аспирантов института физкультуры). Летом он активно обсуждал со мной вопросы нормативного описания деятельности и перевода нормативных представлений деятельности в предписания различного уровня сложности. А в августе неожиданно объявил, что отправил в сборник конференции «Логика научного поиска» тезисы по проблеме программирования… за двумя фамилиями! И на мой недоуменный вопрос о моем ложном авторстве ответил: «Надо готовиться – будешь выступать с докладом. Ты ведь говорил, что прорабатываешь проблему целей и целеобразования, вот и рассмотришь ее в контексте программирования»…

Так я, неожиданно для себя став участником реальных работ в ММК, в октябре 77-го выступил с докладом в Свердловске по проблеме целей, в целом благосклонно оцененный науковедческой общественностью.

Лишь спустя много лет я узнал, что очень многие работы ГП, написанные в соавторстве, имели в основном учебную или (подобную моей ситуации) «провокационную» природу. Но и из своих работ я те тезисы не вычеркиваю, считая, что малая доля моего соавторства там все же имеется.

С того октября я стал постоянным участником работы Кружка и семинаров, которые проводил ГП. А он, надо сказать, еженедельно проводил от 4-х до 6-и семинаров, состав участников которых частично пересекался.

Были те, кто ходил на все семинары. Но я быстро понял, что если к семинарам не готовиться, тем более если переписывать на бумагу магнитофонные записи обсуждений так, чтобы они были готовы к следующему семинару (через неделю), то посещать все просто невозможно. Часть содержания мысли ГП при таком, вынужденно «выборочном», посещении, безусловно, терялась, но я решил восполнить этот пробел чтением старых текстов кружка. Тем более что они помещались над моей кроватью… я жил в архиве ММК.

Примерно тогда же семинары «переехали» с Петрозаводской на Войковскую, в квартиру Гнедовского, а потом к Лебедевой на Сходню. Один из них, который я в основном посещал, был «математическим», его постоянными участниками были Фима Фрид, Сергей и Наташа Котельниковы, Света Поливанова, Никита Богомолов, Паша Малиновский, Толя Яковлев, Коля Щукин.

На этом семинаре я сделал свой первый серьезный доклад – о понятии модели и моделирования. Так получилось, что на 2-м или 3-м его продолжении ГП присутствовать не мог, вел заседание Малиновский, за что я ему благодарен до сих пор.

Как и полагалось тогда молодому участнику методологического движения, я достаточно быстро организовал собственный семинар. Мы собирались в аудиториях психолого-педагогического факультета пединститута им. Ленина, где я имел счастье тогда учиться, и обсуждали проблемы методологии психологии. Раз в месяц я устраивал открытые лекции для широкого круга студентов факультета, раз в неделю проходил камерный семинар.

Лекций было немного, особенно мне запомнились выступления В.Я. Дубровского и П.Я. Гальперина, которые любезно согласились выступить перед студентами по вопросам методологии их будущего профессионализма. Также мне повезло застать последние годы жизни Н.Ф. Добрынина, одного из создателей отечественной психологии. В дальнейшем эта линия моей активности переросла в проведение психолого-педагогических школ, которых с осени 1978 года и до окончания мною института прошло пять.

Что касается камерного семинара, то он с различной интенсивностью проработал до 1982 года. В него входили Шота Миндиашвили, Андрей Голев, Татьяна Тунгусова, Александр Анисимов, Кирилл Митрофанов, Олег Хрипков, Александр Клячко, а также ряд наших коллег с психологических факультетов Московского и СПБ университетов. Именно там я впервые защищал основные положения своей работы по наследию Л.С. Выготского. Работа эта, посвященная проблемам философской и педагогической антропологии, шла достаточно активно в 1979-81 гг. и легла в основу и моей дипломной работы, и диссертации, защищенной лишь в 1992 г.

Думаю, что мое увлечение Выготским и нахождение как бы между методологическим и психологическим дискурсом, а также в силовом поле влияния двух великих мыслителей ХХ века – Льва Выготского (на основе работы с его Архивом) и Георгия Щедровицкого (на основе работы с его Архивом и почти 7-летнего активного очного ученичества) – оказали основополагающее влияние на мое интеллектуальное формирование.

Параллельно с участием в семинарах я, начиная с 1979 г., оказался втянут в нарождающуюся практику ОДИ.

К слову, мне неоднократно доводилось слышать, что многие, кто пришел в методологическое движение после 1979 г., стараются не различать семинарский и игровой периоды развития ММК. Думаю, это превратное представление. С моей точки зрения, это два диаметрально различных по своим целям и ценностям режима работы. И я, безусловно, благодарен судьбе за то, что застал последние годы семинарской истории кружка.

Весной 79-го ГП задумал проведение первой ОДИ. Подготовка шла активно, но в основном на базе института физкультуры, где он тогда работал. Из-за лени и нежелания ездить за тридевять земель, а также по другим причинам я погрузился в игру только в купе поезда Москва-Свердловск, где ГП поручил Мише Гнедовскому, Сергею Наумову и мне собрать группу по методологии программирования. Начиная с И-1 и до игры в Горьком осенью 82-го (И-20; «Программирование и оргпроектирование производственной практики и практической подготовки студентов вузов») я пытался сформировать методологическую позицию в игре (точнее – в играх первой генерации, которыми руководил ГП). Должен признать, что этот опыт был в целом неудачным, хотя и полезным.

Именно в тот период сформировалось и окрепло мое интуитивное расхождение с ГП в понимании ценностей и целей методологической работы в целом и игровой практики в частности.

Помимо «неудач» на игровом фронте, не очень складывалась и моя исследовательская работа. В 1980 г. я поступил в аспирантуру НИИОПП. Моим научным руководителем стал В.В. Давыдов, а темой «Игра как метод комплексного социально-психологического исследования». Приблизительно через год я принес Василию Васильевичу обоснование своей диссертационной работы. Внимательно прочитав его в выходные дни, мой научный руководитель вызвал меня на «серьезный разговор». Основная его мораль сводилась к следующему: «Запомни, ты – не ГП! Он может позволить себе общефилософские рассуждения. Но 20 лет назад он делал руками серьезные экспериментальные работы. Его исследование мышления детей на материале решения арифметических задач является образцом экспериментальной работы и примером для подражания. Право на философствование надо еще заслужить. Поэтому, больше не приноси мне этой ерунды, занимайся делом, ставь реальные эксперименты и делай из них маленькие, но обоснованные выводы»…

Диссертации по проблеме исследования я не защитил. В 1998 г. на факультете конфликтологии СПБ университета я прочел шесть лекций по методологии исследования, опираясь на свои заметки 1980-82 гг. Безусловно, тема требует дальнейшей проработки, и я обязательно хочу к ней вернуться через несколько лет.

А в 93-м, когда я подарил ВасВас свою книгу «Очерки по философии образования», он посетовал, что наша работа в свое время не заладилась. Может быть – искренне…

В итоге всех этих обстоятельств осенью 1982 г. я вышел из кружка. Сегодня я часто говорю, что это был временный уход. На самом деле, в кружок и в ученическую позицию я не вернулся – я вернулся в методологическое движение в середине 1984 г. и уже, фактически, в другую ситуацию и с другими целями.

Я продолжал участвовать в мероприятиях, проводимых ГП, еще достаточно долго: в некоторых интересующих меня тематически ОД играх до 1988 г., в т.н. «методологических съездах» – постоянно (на всех 4-х, начиная с 1990 г.), на конференциях и совещаниях – изредка с докладами.

В начале 85-го мы заключили известный пакт с Сергеем Поповым о совместном проведении игр. С этого момента следует датировать начало моего второго периода работы и жизни в методологическом движении. Но это уже совсем другая история.

Том II

Как я уже писал в своих заметках к первому этапу своего участия в работе ММК (1974-84 гг.), в ОД играх я начал участвовать с момента формирования их замысла. Впоследствии Г.П. Щедровицкий в качестве одного из важных факторов становления ОДИ назовет свою работу в сфере спорта. Я застал ряд важных обсуждений в период 1977-79 г.г., в том числе несколько дискуссий по подготовке первой игры в Новой Утке.

В дальнейшем я участвовал в играх, проводимых Георгием Петровичем фактически до 1989 г. и прекратил участвовать в них одновременно с распадом нашего организационно-методологического тандема с С.В. Поповым.

Концептуальное осмысление игровая практика получила в моих статьях «К анализу топики ОДИ» и «Игровое движение и организационно-деятельностные игры», а также в двух незавершенных материалах, посвященных соответственно методам проектирования ОДИ и связи игровой практики с индивидуально-личностным развитием. Все они были написаны в 1984-1986 гг. и с тех пор я к этим вопросам не возвращался.

В этом плане второй этап моего участия в ММК был, несомненно, игровой. Хронологически его можно размещать либо в диапазоне с 79-го по 89-й гг., т.е. до начала реализации моего собственного проекта, получившего название Школа культурной политики, либо с 85-го по 95-й – от момента формирования нашего альянса с Поповым и до завершения проекта ШКП-1, в котором игры, без сомнения, занимали важнейшее место.

При любом варианте период нашей совместной работы с Поповым – с весны 85-го по осень 89-го – является основополагающим для моего личностного и профессионального самоопределения. Описанию и анализу некоторых событий этого периода и будет посвящен данный текст.

Первоначально многие участники ММК выступили категорически против проведения игр и этим предопределенных (с их точки зрения) искажений и редукций методологии. Однако чем больше возражений такого рода высказывали одни члены ММК, тем больше другие и новое поколение учеников ГП вовлекались в игропрактику. Уже в ходе первых игр (с И-1 до И-12 – последняя состоялась в Харькове осенью 1982 г.) появилась группа людей, постоянно обсуждавших возможность проведения собственных игр. Одними из первых стали проводить собственные игры В. Дудченко и В. Заргаров (работавший в то время на базе ИПК Минэнерго), затем Б. Сазонов (впоследствии к нему присоединился П. Баранов), А. Тюков, П. Малиновский и А. Веселов, С. Наумов, И. Жежко, Н. Алексеев и его многочисленные ученики, затем О. Анисимов, А. Левинтов, Н. Цветков (в Москве), В. Чистов, П. Ковалев и Н. Тарасов (в Екатеринбурге), Б. Хасан, В. Болотов, И. Фрумин и А. Горбань (в Красноярске), К. Вазина (в Нижнем Новгороде), А. Зинченко (в Киеве), А. Буряк, В. Воробьев, Ю. Михеев и его группа (в Харькове), В. Руттас (в Тарту).

Список можно продолжать, потому что совершенно неизвестные люди, посетив игры, проводимые – воспользуемся «балетной» аналогией- третьим составом, с воодушевлением начинали «делать» собственные ОДИ. Доходило до смешного: на одной из игр Б. Сазонова, когда он заболел, общее заседание вынужден был вести Н. Алексеев, после чего и он стал... проводить собственные игры. Обычно все это начиналось с того, что новоиспеченный игропрактик объявлял свои игры в корне отличными от игр ГП, часто присваивал им новое название (организационно-мыслительных, имитационных, коммуникационных, организационно-ролевых и т.д.), после чего полностью заимствовалась opганизационная и игровая форма, а также целые «блоки» тематического содержания (многие программы игр являлись «точными копиями» неких прототипических игр, проведенных ГП или другими игропрактиками).

Многократно описанный в воспоминаниях участников и пересказанный в байках молодых игротехников «сговор» или «заговор» между Юрием Громыко, Сергеем Поповым и Петром Щедровицким, сложившийся в поезде Киев-Москва весной 1985 г. касательно проведения собственных игр, не был чем-то из ряда вон выходящим. Это было типичное проявление обычного синдрома «автономизации». Как я уже писал ранее, этот синдром не был специфичным для нашей генерации, но в отличие от семинарской практики игропрактика давала идее «автономии» возможность реализоваться.

Участие Громыко в нашем альянсе было скоротечным: он выпал из нашей работы уже при подготовке первой игры – по экологической тематике в Пущино в мае 1985 г. с участием детей и подростков.

Там же развернулся и первый в нашем тандеме содержательный конфликт – по вопросу управления игрой, поводом для которого стала подготовленная мною тематическая программа и комментарии к сценарию игры. В ходе обсуждения возник традиционный для любой системы управления вопрос единоначалия. Проще говоря, Попов, выслушав мои предложения, со стройотрядовской простотой предложил мне либо самому стать ведущим игры, либо «не выпендриваться» со своими якобы содержательными изысками. Подумав несколько минут, я дал согласие на предстоящей игре и впредь быть «вторым», беря на себя часть функций методологического и коммуникационного обеспечения подготовки и проведения игры.

Сегодня за эту ситуацию я чрезвычайно благодарен судьбе и лично С.В. Попову: думаю, что в моей последующей биографии умение быть при необходимости «вторым» сыграло и продолжает играть существенную роль.

Подчеркну: игровая практика безусловно носит очень индивидуализированный характер – очень важным является стиль управления коммуникацией, характер отношений в команде организаторов и игротехников, используемый метод проблематизации. И с моей сегодняшней точки зрения тот факт, что наш тандем просуществовал четыре года, является удивительным феноменом и следствием доброй воли со стороны обоих участников.

Мы провели совместно около 23 мероприятий – как игр, так и школ, конкурсов и экспертиз. Почему-то в список, опубликованный несколько лет назад С.В.Поповым, вообще не попала вся серия т.н. школ управления, первая из которых прошла в Латвии осенью 1987 г., но зато попали игры ГП, в которых мы с СВ принимали посильное участие.

Все эти игры должны найти свое отражение, прежде всего, в «послужном списке» С.В. Попова.

Первый период нашей совместной с С.В. Поповым, приблизительно до конца 1986 г., носил, носил «героический» характер. Мы одновременно осваивали саму технологию ОДИ, строили и поддерживали наше содержательное взаимодействие и выращивали собственную команду «игротехников», в которую вошли Т. Сергейцев, Р. Шайхутдинов, Д. Иванов, Г. Харитонова, А. Павлов, С. Андреев, а также С. Табачникова и О. Алексеев.

Также следует отметить возникновение в 1985 г. специализированной группы «экологов» и экспертов, которые участвовали в подготовке экологического форума международного фестиваля молодежи и студентов (мы провели две игры в рамках программы подготовки в июне и июле того же года): В. Бабич, Т. Бочкарева, Т. Власова, С. Горлов, Т. Калиниченко, В. Калуцков, Л. Литовченко, М. Ткаченко и А. Чепарухин.

Чуть позже – после проведения первой школы по проблемам права в Юрмале в марте 1987 года – сложилась группа юристов, сориентировавшаяся на СМД представления: С. Гейцев, А. Матюхин, Е. Мизулина, С. Мирзоев, С. Пашин, А. Семитко, С. Танцоров и В. Якушин.

Программа восстановления полной структуры ОДИ, провозглашенная нами в конце 1985 г., привела к ряду любопытных последствий – в том числе к знаменитому эпизоду «перехвата» управления игрой у Б. Хасана в Красноярске в январе 1986 г.

Несмотря на очень плотный график нашей совместной работы, уже с середины 1986 г. начали возникать внешние для каждого из нас ситуации, участие в которых естественно приводило к появлению новых обязательств, новых планов и новых смыслов, которые не становились в нужной степени интегрированными. Для меня такой самостоятельной линией была, прежде всего, работа с Союзом Кинематографистов (которую начал еще ГП в 1986 г.). Плюс игровая отработка технологии программирования – проведение специализированных сессий ситуационного анализа, целеопределения, тематизации, что затем привело к переосмыслению понятия «рамки» и рамочных техник мышления. Для С.В. Попова, вероятно, линия взаимодействия с ИПК министерства автомобильной промышленности и ЦК ВЛКСМ, завершившаяся проведением конкурса на заводе РАФ в январе 1987 г. (хотя об этом было бы правильнее спросить у него).

Хочу подчеркнуть: несмотря на то, что книга о конкурсе написана нами совместно, я не участвовал в самом конкурсе в Елгаве. Включение в подготовку и проведение конкурса в пионерлагере «Артек» (весна-87), проекта выборов в Экибастузе (не был реализован), конкурса и выборов штаба ЦК ВЛКСМ зоны освоения БАМ (осень-87) уже не смогло восстановить уровень содержательной, а главное – организационной и политической интегрированности нашего взаимодействия. Фактически уже в тот период между нами возникла некая трещина в понимании – не столько новых технологий, складывающихся на базе ОДИ, сколько целевых и ценностных рамок нашего общего действия.

Большая часть переговоров о проведении новых игр, а затем конкурсов и экспертиз – с середины 1987 года проходила фактически без моего участия. Участники конкурсов – действующие руководители предприятий и организаций разваливавшейся советской системы ориентировались прежде всего на Попова как организационного лидера нашей команды. Ряд участников и победителей конкурсов – такие как В. Боссарт, С. Горбунов, И. Другов, П. Зайдфудим, С. Писарев, Г. Шахназарян, В. Шевченко и др., были заинтересованы в развертывании совместных проектов – в том числе как мы бы сейчас сказали «коммерческих». После создания на базе РАФа и Артека специализированных методолого-игротехнических коллективов (возглавить лабораторию методологии на заводе РАФ был направлен Сергейцев) перед ними масштабно и, как выяснилось, совершенно неожиданно возник новый спектр заказов, которые сегодня следовало бы отнести к области управленческого консультирования. Однако имевшийся тогда методологический аппарат к решению таких задач оказался совершенно неприспособлен.

Развертывание этих процессов приводило к тому, что я объективно оказался как бы вытесненным на их периферию. Не думаю, что со стороны Попова это происходило специально и сознательно, хотя и не исключаю такой возможности. Полагаю, что в тот период он достаточно низко оценивал возможности моего участия в подобных проектах. К сожалению, это не становилось и не стало предметом специального обсуждения.

Считая себя специалистами в аналитике и проектировании, мы практически не уделяли времени анализу и проектированию структуры и формата нашего партнерства, в том числе таких казавшихся мне прозаическими вопросов, как заработок и определение доли каждого, политические цели, организационное развитие.

Считая себя специалистами в аналитике и проектировании, мы практически не уделяли времени для анализа и проектирования структуры и формата нашего партнерства, в том числе таких, казавшихся мне прозаических вопросов, как заработок и определение доли каждого, политические цели, организационное развитие.

Мои попытки, начиная с 1987 г., строить т.н. онтологии «среднего» уровня – философию хозяйства, философию рынка и методологию управления – в тот момент носили исключительно постановочный характер. Попытка ассимилировать названную проблематику через институционализацию т.н. школ управления (тогда проводимых в основном на базе Мособлпассажиравтотранса, в котором была создана лаборатория проблем управления) в дальнейшем показала свою неэффективность.

С середины 1987 года С. Попов по мере роста фронта работ сориентировался на подготовку команды т.н. «профессиональных игротехников».

Проведение открытых конкурсов в Москве (на базе МОПАТ – декабрь-87), Елгаве-Риге и Артеке-Гурзуфе (март-89) сформировали совершенно новый коллектив, не имевший опыта участия ни в играх ГП, ни, тем более, в методологических семинарах и, рискну утверждать, не имевший также установки на воспроизводство методологического мышления. Столкнувшись с задачей масштабной подготовки новых сотрудников – для участия как в играх, так и в организационной работе – Попов, видимо, вновь вынужден был вернуться к проблеме единоначалия. Участившиеся между нами стычки и столкновения по содержательным основаниям для нового коллектива были совершенно непонятны и трактовались исключительно в социально-психологической или, как любил говорить ГП, «коммунальной» действительности.

Естественно, что меня эти ситуации также раздражали все больше и больше, поскольку я продолжал считать себя содержательным и идеологическим лидером, носителем парадигматического методологического содержания.

Подготовка и проведение экологической экспертизы на озере Байкал в октябре 1988 г. стало фактически нашим последним крупным совместным проектом.

С конца 1988 и, особенно, в начале 1989 г. наши отношения стали все более и более охлаждаться.

Поводом для окончательного развода стала дискуссия на внутреннем семинаре, посвященном рефлексии игры в Иркутске (она прошла в феврале того же года). Как сейчас помню, предметом дискуссии стали вопросы природы рефлексии и возможности ее осуществления из игротехнической позиции. Слово за слово, дошло до личных выпадов – Попов предложил мне либо замолчать, либо покинуть зал…

Так завершилась четырехлетняя эпопея нашей совместной работы.

Должен сказать, что с ноября 1989 г. (в ходе игры по развитию Оренбургской области) и до лета 2000 г. (когда мы с СВ запланировали и вместе провели в Крыму Школу по методологии, посвященную проблематике «управления общественными изменениями») я предпринял ряд попыток восстановить тот или иной (предлагал и новый) формат совместной работы.

Два года назад один из участников наших проектов 1985-88 гг. сказал мне, что, с его точки зрения, в тот период – на фоне распада СССР и становления новой системы политических и экономических отношений в стране – перед нашим тандемом открывались фактически безграничные перспективы. Могли бы, сказал он, «стать олигархами или, во всяком случае, поделить бо льшую часть рынка политического и управленческого консультирования». Эти перспективы рухнули «из-за личных отношений». Может быть, мой коллега и прав. Однако всего этого не случилось, и в мае 1989 г. я создал Школу культурной политики. Но это уже совсем другая история.

Основные публикации :

К анализу топики органиазционно-деятельностной игры. Пущино, 1986.

Конкурс руководителей. Москва, 1989 (совместно с С. Поповым).

Истоки культурно-исторической концепции Выготского. Москва, 1992.

Очерки по философии образования. Рига, 1993.

Думать – это профессия. Москва, 2000.

Томские лекции по управлению. Томск, 2001.

Формула развития. Москва, 2005 (коллектив авторов).

В поисках формы. Москва, 2005.

Промышленная политика России. Москва, 2005 (совместно с В. Княгининым).

Петр Щедровицкий

Работа:
КАК МОЖНО МЫСЛИТЬ МЫШЛЕНИЕ?

Отвечая на этот вопрос лет 500 можно заработать только головную боль. Не надо мыслить мышление! Надо понимать мышление, рефлектировать и схематизировать опыт мыслительной работы, мыслить понимание и мыследействие... и не будет ложного парадокса. А, когда поймешь мышление, то ты его схематизируешь и начнешь мыслить не мышление, а особый предмет, данный через схему. Не надо двигаться в рассудочных формах. Где мы находимся, когда мыслим мышление? Положите ту зону, в которой вы находитесь, когда вы, я мягко скажу, размышляете о мышлении и не проводите между ними тождества. Мыслите то, что можно мыслить, а если вы хотите разобраться с мышлением, не мыслите его, а делайте что-то другое, не менее интеллектуальное по своей внутренней природе и не менее претенциозное по своим результатам и установкам.

Помните, что это все проекты. "Мышление" есть великий проект XIX века,(а может быть даже и ХХ века и XXI). Его нет как вещи, оно строится, строится нами. В той мере, в которой вы можете строить свою ментальность, в частности такую частную функцию, как мышление, стройте его так, чтобы не попадать в парадоксы. Или попадайте в парадоксы, которые будут вас продвигать. Рассудочные оппозиции и рассудочно фиксируемые парадоксы - это результат того, что Вы не понимаете проектной и программной "природы" идеи мышления.

Сергей Валентинович Попов очень любит рассказывать байку про Декарта. Почему Декарт был такой умный? Потому, что он был слаб здоровьем. Когда все его сотоварищи по иезуитскому колледжу дрались на шпагах во дворе, он лежал, (потому что ему было нельзя драться на шпагах), но поскольку спать он не мог (они слишком звенели и кричали), ему приходилось думать. В результате Декарт стал такой умный. Все же поскольку он не дрался на шпагах, как все его товарищи, он стал такой-такой умный, что уже ничего не мог понять. А поэтому он решил, что может изложить метод мышления. Делай "раз", делай "два", делай - "три"... и получишь результат. Декарт взял и написал, как надо мыслить. Когда же он написал и посмотрел на это, то ужаснулся, говорят, что даже выкинул, но позже стал готовиться к тому, чтобы написать еще раз. Готовился всю жизнь, потом написал "Правила дл руководства ума", второй раз написал"Рассуждение о методе". И что мы имеем? Пустоту.

По этой схеме мыслить нельзя. Может быть по этой схеме и можно пытаться делать это, но все-таки лучше делать что-то другое дл того, чтобы получить интеллектуальный результат...

А все в результате того, что Декарт был слаб здоровьем. Это шутка, но за шуткой есть большая доля правды: поскольку эта позиция внешнего человека и специфическая установка на то, чтобы другим передать метод правильного решения сделала самого Декарта человеком рассудочным, как в общем и многих философов. Парадокс состоит в том, что транслируетс только рассудочное. Оно переходит из поколения в поколение без изменений и для Вас оно такое же, как и для меня, поскольку мы его предметизовали. Предметизованное (о-предмеченное) содержание засунули в "каналы" трансляции и после этого удивляемся тому, что не удаетс воспроизвести мышление и интеллектуальную работу.

Я еще раз возвращаюсь к своему основному тезису.

Коллеги! Самая большая проблема состоит в том как транслировать проблему (простите за тавтологию).

Примером этого парадокса, который произошел в жизни для меня служит история, случившаяся на игре в Вильнюсе, в Институте Повышени Квалификации работников народного хозяйства. Игровые группы после 7-ми дней напряженной работы должны была написать на какую проблему они вышли, и сдать листочек бумаги с перечнем проблем. Группы написали, сдали руководителю игры. После игры они принесли эти списки в свой институт, нарисовали на большом плакате, повесили в кабинете, где заседал ученый совет. Все деканы и заведующие лабораториями стали пялиться в эту схему. Потом, через два месяца, они вызвали меня в Вильнюс и говорят: "Помогите, мы что-то совсем запутались". Я приехал, они сидят, у них висит этот плакат. Говорят: "Мы на него смотрим, а проблем не видим. Вот вроде были, были проблемы, вот даже у нас есть один декан - он свихнулся. (Он был в игровой группе, в отличии от других)." Те, кто прожил игру клянутся:"Были проблемы!.. но куда-то делись..." Действительно, остались одни имена.

Обратите внимание это - ключевой вопрос любого управления, это - ключевой вопрос любой коммуникации, это ключевой вопрос любой политики. И не надо удивляться, что происходит сейчас в стране, поскольку все политические деятели чужды той проблемной ситуации, которую они хотят решить, точно так же как и те, к кому они обращаются со своими программами, проектами и решениями.

Николай Гартман это хорошо понимал и именно поэтому говорил, что ключевой философской дисциплиной должна быть апоретика или учение о чистых проблемах. Думаю, что это понимали и многие другие.

Вопрос: Вы говорили про пространство методологической рефлексии как про пространство пустых мест. Это пространство кем-то заранее уже простроено и в процессе рефлексии заполняются пустые места? Или рефлексия - это процесс простраивания этого пространства?

Ответ: Я отвечу Вам и "да", и "нет". То, что я рассказываю одновременно может браться как иллюстрация к тем проблемным точкам, которые я потом буду еще раз выделять специально. Г.П.Щедровицкий написал статью, в которой изложил схему состава пространства методологического мышления (рефлексии). Я подчеркиваю: схему состава. Вот теперь возникает вопрос: "Что это такое там изображено?".

С одной стороны, мы с Вами понимаем, что мышление это то, что является нормативным, в каком-то смысле всеобщим и культурным, а следовательно есть нормы, в частности фиксируемые в логиках. "Природа" (слово "природа" я беру в кавычки, потому что речь идет об искусственной и проектной реальности) мышления во многом в этой культурности, нормативности, логичности, а значит - повторимости, воспроизводимости и т.д. Если Г.П. написал, что это пространство методологического мышления, то это означает что любой, в пределе, может воспользоваться этим пространством как своим или как пространством своего живого мышления.

Но ничего подобного, никто не может! Не может, потому что это пространство мышления определенной школы, в лучшем случае, а уж совсем грубо - это пространство (страшные слова!) индивидуального мыслесознания (мыслящего сознания), точнее - пространство того мышления, которое сформировано в индивидуальной истории этого конкретного человека. Он по нему может ходить, он знает, где что лежит.

Мне здесь Олег Алексеев рассказал, что в фильме про Солженицина показано, что он каждую книжку пишет в отдельном доме на отдельном столе. И никто не имеет права трогать то, что лежит на столе. Поскольку, то как оно лежит (в каком порядке, или, точнее в каком беспорядке) - это и есть его топика. Я прочувствованно отношусь к этому рассказу, потому что я каждый раз прихожу домой...(смех в зале) произошла уборка или дети решили, что на моем столе имеет смысл разложить некоторые свои важные предметы. Все, я потом две недели восстановиться не могу.

Как же теперь отвечать на Ваш вопрос? Что там в этой схеме? Когда прихожу домой, то точно знаю где, на какой полке стоит нужный мне текст. Я засовываю руку и вынимаю его. И точно также в этом пространстве, поскольку Ваша индивидуальная история стоит за этим пространством и поэтому вы знаете, где что лежит. Но теперь любопытный момент: кого это интересует где у Вас что лежит? Никто же кроме Вас в этом пространстве работать не будет и в таком порядке обходить все это не будет. Если я теперь хочу передать Вам некоторую схему движения, схему работы, то я должен максимально отделить топику, как набор пустых мест от содержимого, которое есть результат моей индивидуальной, историчной и, во многом, сознательной (сознавательной) работы. Это вещь для других мало интересная.

Если я это отделил и положил на доску между нами, и теперь стою за доской со своим наполнением, то условием того, что Вы это возьмете и поймете, является то, что у Вас есть свое наполнение. Этого предполагать сегодня по отношению к 99% собравшимся не могу.

Следовательно, что я теперь передаю? Или на что я рассчитываю со стороны Вас, как понимающих? Я рассчитываю, что Вы поймете принцип пустых мест. Потому что, если Вы поймете принцип, то потом с условием работы по 12 часов в день, Вы построите свой собственный дом, со своими собственными бумажками, разложенными в своем собственном порядке. Я вижу свою задачу, с одной стороны, как очень простую, нужно Вас собрать и сказать: "Ребята, все же очень просто - надо мыслить пустыми местами!". А с другой стороны, эта задача неимоверно сложна, потому что практика мышления пустыми местами складывается в результате практики освобождения мест от того, чем заполнили их другие люди сами по себе или вместе с кем-то.

Поэтому для одних то, что я буду говорить будет лишним (т.е. это не только не продвинет их по пути мышления, а наоборот затормозит на некоторое время), поскольку я положу на пустые места "свои содержания", они будут там лежать и мешать Вам размышлять самостоятельно. Но я знаю также, что другого пути нет. Другая часть аудитории в результате того, что я буду говорить попадет в ситуацию, когда необходимо будет вытеснить с этих мест то, что у них там уже лежит. А третьи - уже будут достаточно свободны в полагании этих пустых мест и в наполнении их тем или иным содержанием. Эти три группы слушателей всегда присутствуют в зале и это необходимо учитывать.

Но это уже вопрос обучения мышлению или обучения интеллектуальным способностям в форме обучения мышлению.

Далее я бы хотел зафиксировать несколько рамок, которые можно пометить на полях. Первая - малая история. Малая история или, если говорить в языке этой топики, блок исторического материала в пространстве методологической рефлексии, которой наполнен разного рода сведениями, байками по поводу того что делал, хотел делать, сделал ММК.

Московский Методологический Кружок начал с провозглашения Программы исследования мышления. Это исследование проводилось на материале текстов, содержащих, как считали представители ММК, выражение процесса мышления (и особо доказательного мышления или процесса мышления, содержащего решение сложной задачи) и результатов мышлени (самого решения и т.д.). Речь шла о математической или логической задаче; о логико-предметной задаче (как "Капитал" Маркса). Я потом специально остановлюсь на внутренней парадоксальности самой этой установки, но пока хочу обратить Ваше внимание, что эта программа исследования мышления получает свое завершение в идее построени теории мышления. Я подчеркиваю, что не методологии, а теории или науки о мышлении. Первая программа была теоретической, научной (с претензией на теоретичность, с претензией на научность).

А с другой стороны, эти люди, конкретные представители разных предметных дисциплин: социологии, психологии, языкознания, семиотики, истории культуры - они встречались достаточно часто для того, чтобы интенсивность этих встреч каждый раз заставляла их продвигаться и что-то придумывать, чтобы не быть белой вороной. С другой стороны они делали это не только и не столько за чашкой чая, а еще и в форме достаточно организованных дискуссий и диспутов. Они вынуждены были все время рефлектировать то, что они делают и понимать то, что делают и говорят другие; таким образом они постепенно создали на себе сложную интеллектуальную машину. В этой интеллектуальной машине или в этой интеллектуальной ситуации присутствовало мышление (в числе других интеллектуальных процессов или функций), и далеко не всегда было известно, где же именно оно присутствовало.

Но оно присутствовало в его различных формах или, скажем, в виде результатов чужого мышления, в виде некоторых заимствований, переносов. И то, что присутствовало в этой интеллектуальной ситуации или жило на этой интеллектуальной машине было другое, нежели то, что описывалось в теории. Чуть иначе: то, что они делали на себе в плане организации своего собственного мышления имело совершенно другую историю и совершенно другой статус, чем то, что фиксировалось в формах теоретического и дальше становилось элементом этой самой науки или теории о мышлении.

Поэтому, когда в прошлый раз Егор Никулин спрашивал меня про большую и малую историю, я ему ответил очень резко: "Большой истории нет". Чуть иначе: "Большой истории не может быть, если Вы не включены в историю данной интеллектуальной машины. Вы все время будете работать лишь с верхним слоем опредмеченных конструкций, получивших ту форму фиксации, закрепления и выражения, которая соразмерна обьявленным программам и тем принятым способам выражения результатов работы, которые соразмерны более общей социо-культурной ситуации".

Когда я говорю о малой истории, то я твердо знаю, что у меня есть по крайней мере две истории. Есть история представлений, программ, теоретических схем и некоторых связок-переходов и есть история машины мыследеятельности, история живого интеллектуального труда или интеллектуальной работы данной группы людей с мышлением. Я знаю, что в зависимости от социо-культурной ситуации, существующей в области интеллектуального труда или интеллектуальной работы, акцент может делаться на разном. В той мере, в какой в начале 50-ых годов в Советском Союзе не было ни журнальной коммуникации, ни возможности печатать свои результаты, акцент был сделан на ситуации "здесь и теперь". То, что в дальнейшем фиксировалось в различных концепциях и теоретических схемах мышления, в описаниях интеллектуальных процессов, предлагаемых участниками ММК было, прежде всего, результатом анализа создаваемой интеллектуальной машины.

С моей точки зрения, это не является специфическим отличием данной группы; это есть обычная ситуация, ибо всякое мышление, в качестве важнейшей своей характеристики имеет характеристику реализуемости. Теоретические схемы находят свое воплощение в практике мыслительной или интеллектуальной работы. Силлогизмы Аристотеля есть прежде всего формы организации процесса живого мышления, схематизация того как мыслил, или как понимал, или как строил мыслекоммуникацию сам Аристотель, а затем эти силлогизмы вторично кладутся как элементы теоретических представлений о мышлении.

Малая история есть всегда история складывания и функционировани такого рода интеллектуальной машины. Реконструкция тех смыслов, понятий и представлений, которые возникают в малой истории предполагает причастность к функционированию такого рода машины. Если предположить, что интеллектуальные машины создаются усилиями и волей отдельных людей (групп) и умирают вместе с их создателями, то не может существовать никакой истории мысли.

Мне очень симпатичен тезис, что нет никакого учебника философии кроме истории философии. Однако, принцип реализации идей и понятий в конструкциях интеллектуальных машин заставляет нас утверждать, что никакой истории философии не может быть. То, что мы имеем в виде историй философских учений представляет собой лишь поверхностный слой представлений, понимание которых затруднено тем, что наблюдатель (читатель, критик, понимающий) не включен непосредственно в ту интеллектуальную машину, которая произвела (создала) эти представления.

Каковы перспективы дальнейшего развития системомыследеятельностной методологии? До тех пор пока есть возможность участвовать в процессах живого мышления определенной группы людей, до тех пор пока неофиты могут быть причастны малой истории понимания и знания, до тех пор пока есть возможность приобретать свою личную историю по сопричастности к малой истории кружка (группы, сообщества) - мы можем говорить о воспроизводстве традиции и школы, а в этом контексте осмыслена и продуктивна историческая работа.

Малая история является конструктивным элементом функционировани интеллектуальной машины. Это - история создания подобной интеллектуальной машины, определенных смысловых связей, организованностей, история ошибок и неудач. Большая история есть всегда история инобытия мышления, в которой потерян смысл отдельных моментов (элементов) интеллектуальной работы.

Возвращаясь к проблеме мышления, можно сказать, что мышление представляет собой ту инфраструктуру интеллектуальной работы, котора связана с нормировкой. Все остальное ситуативно и зависит от малой истории участников. Мышлением называется та "часть" в интеллектуальной работе, которая транслируется и нормируется. В узком смысле слова "мышление" можно обнаружить лишь после того, как что-то транслировалось и что взяли Ваши ученики.

Реплика: После того, как Вы умерли...

Да. С этой точки зрения программа построения "теории мышления" требует пристального анализа и критики.

Можно предположить, что мышление есть та "часть" предыдущей интеллектуальной ситуации, которая позволяет развернуть (воспроизвести) новую ситуацию.

Во всех случаях необходимо разделять план представлений, понятий и организованностей (который, наверное, имеет свою историю) и план функционирования интеллектуальной машины. Одно реализуется и определяет конструкцию машины, а другое фиксируется в описании. Между этими двумя планами нет параллелизма. Я не знаю как писать историю мысли. Все те "истории" и "историйки", которые мне довелось читать вызывают у меня глубокое чувство протеста: мне все время кажется, что меня надувают.

Второе - несколько слов о работе понимания.

Я уже не раз подчеркивал, что основная трудность в понимании текста, выражающего ход и результаты методологической работы состоит в том, что движение идет одновременно в нескольких рядах категорий. Понимание того как используются эти категории, каков порядок их наложения при онтологизации и объективации, какова структура пространства, включающая конститутивный и регулятивный план, - чрезвычайно трудно. В той мере, в какой многие аспекты работы выражаются в тексте не-рефлексивно, докладчик не может полностью представить порядок и структуру своей работы. Для современной методологической культуры характерен постоянный сдвиг квантера реальности, постоянная смена тех представлений, которые используютс на объектной и организационно-мыслительной "досках".

Мне запомнился рассказ Ильи Осколкова после его поездки в Италию. Там было очень много студентов, которые прорабатывали "Бытие и время" Хайдеггера. И все делились на молодых философов, которые дочитали Хадеггера до 15-20 страницы, и опытных (которые в философии собаку съели) они уже дошли до 100 страницы. Так задаются рейтинги в работе по пониманию и интерпретации сложного текста.

На обсуждении доклада Дмитрия Мацнева я задал простейшую схему дл интерпретации [см.: схема 1]. Первая рамка задает тенденциональность интеллектуального процесса; я произвожу онтологическую работу. Слово "работа" указывает на направленность, а также на наличие некоторых фиксированных фаз, этапов, процедур и продуктов. Есть набор "ленточек", в каждой из которых движется свой ряд категорий; в простейшем случае это будут категориальные пары или категориальные оппозиции, каждая из которых имеет свою ленточку развертывания. Это пространство делится на два подпространства: в одном лежат логические (регулятивные) категории, а в другом - категории, употребляемые дл прорисовки поля объектов (конститутивные). Могут существовать сложные для понимания случаи, когда одни и те же категории употребляются в двух функциях.

И, наконец, фиксируется пространство, которое я называю пространством "верстака". Первоначально идея "верстака" бралась в оппозиции к идее "табло сознания": то, что вы делаете на "верстаке" должно быть операционализировано, нормировано и, в результате, должен быть получен результат, соответствующий требованиям и нормам мыслительной работы (ГОСТу).

Идея "верстака" является предельным выражением принципа функциональных структур и принципа пустоты. Место, на котором мы работаем должно быть пусто перед началом работы и очищено после ее окончания. То, что построено на верстаке должно быть "переброшено" в другие функциональные блоки пространства методологической рефлексии (мышления).

Замечание в сторону. Я думаю, что основная проблема, с которой не справилась немецкая классическая философия, это проблема разделени функциональных и морфологических структур, проблема существовани пустых мест, вне и помимо их наполнения. Основная причина этих трудностей, на мой взгляд, связана с отсутствием онтологии (предельной категории), в которой могли бы объективироваться чистые функции. Эту задачу в работах ММК решила онтология деятельности. Если мы понимаем, что онтология "деятельности" позволила объективировать чистые функции и функциональные структуры, то мы можем понять и постоянную "мимикрию" мышления.

Мышление вынуждено прикидываться деятельностью, для того, чтобы прорываться в мир функций. Мышление есть деятельность в той мере, в какой пространство "деятельности" есть пространство существовани функциональных структур и пустот. В тот момент, когда я говорю о "верстаке" и верстачной организации пространства методологической работы я трактую мышление как деятельность; символом этой деятельностной, функциональной и пустотной организации является иде "верстака".

Такого рода подход делает меня свободным в полаганиях. Здесь я бы хотел еще раз сослаться на теорию фикций, развиваемую в Германии в начале ХХ века, а также на известную работу Н. Вайхингера (H.Vaihinger, Die Philosophie des als ob), немецкого философа, который ввел принцип "философии как если бы". Как только я ввел идею "верстака", я могу класть на него все, что угодно; я не обязан объявлять то, что у меня строится на верстаке "картиной мира"; я могу в любой момент перебросить это содержание (содержимое) в другой блок пространства методологической работы и перефункционализировать относительно моих дальнейших целей.

Перефункционализация есть техническая сторона проблематизации. Предметное сознание никогда не может преодолеть эту границу; у предметника функция склеена с морфологией, а наполнение с местом. Использование принципа функциональной организации делает проблематизацию возможной.

Если Вы приняли принцип функциональных структур и функциональной организации пространства, то у Вас больше нет проблемы "начала". Если у Вас есть функциональная структура, то можно начинать с любого места. Если нужно, Вы перейдете в другой блок, перебросите содержание одного блока в другой, сделаете "копию" содержания и оно будет существовать у Вас одновременно в двух блоках. Функционально организованное пространство лежит у Вас перед глазами все-в-целом и Вы не связаны "наполнением" того или иного блока. Вы можете связывать те содержания, которые лежат в разных блоках, выворачивать наполнение разных блоков через ту или иную рамку, фокусироваться на любом блоке и "входить" в него.

Это огромные возможности и, вместе с тем, огромный экзистенциальный риск. Поэтому я бы хотел специально обсудить вопрос об антропологических (антропотехнических) последствиях методологической революции.

Гражданство:

Россия

Отец: Награды:

Пётр Гео́ргиевич Щедрови́цкий (род. 17 сентября (19580917 ) , Москва) - методолог и политтехнолог. Сын Георгия Щедровицкого . Консультант по вопросам пространственного развития, региональной и промышленной политики, инновационной деятельности и подготовки кадров.

Президент Института развития им. Г. П. Щедровицкого, член правления фонда «Центр стратегических разработок „Северо-запад“». В период с 2000 по 2005 годы являлся советником Полномочного представителя Президента РФ в Приволжском федеральном округе по вопросам стратегического развития. По настоящее время является советником Министра образования и науки РФ. И. о. заместителя директора по научной работе .

Образование

Карьера

Период	Должность
Апрель 2011 - настоящее время	Первый заместитель директора
Август 2006 - настоящее время	Председатель Совета директоров ОАО «ВНИИАЭС» (Москва)
2005 - настоящее время	Президент Некоммерческого научного фонда «Институт развития им. Г.П. Щедровицкого»
2005 - настоящее время	Советник руководителя Федерального агентства по атомной энергии РФ
Июль 2008 - Апрель 2011	Заместитель генерального директора по стратегическому развитию - директор Дирекции по научно-техническому комплексу Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом » (Москва) член Правления Госкорпорации «Росатом »
Август 2007 - Июль 2008	Заместитель директора ОАО «Атомный энергопромышленный комплекс» (Москва)
Август 2006 - Август 2007	Председатель Правления (Президент) ОАО «ВНИИАЭС» (Москва)
Февраль 2005 - Август 2006	Генеральный директор ФГУП «ЦНИИАТОМИНФОРМ» (Москва)

Участие в проектах

2004

• Консультационное сопровождение деятельности аппарата Полномочного представителя Президента в ПФО, комиссии по пространственному развитию, комиссии по этно-культурной, конфессиональной и гражданской идентичности ПФО (проект начат в 2000 году).
• Разработка концепции и реализация серии пилотных проектов ПФО (проект начат в 2000):
  • конкурсный набор и подготовка кадров в аппарат Полномочного представителя Президента (совместно с «ЦКТ - XXI век», г. Москва, и Академией бизнеса и банковского дела, г. Тольятти).
  • Культурная столица ПФО (совместно с Фондом «Культурная столица»).
  • Ярмарка социальных проектов ПФО (совместно с АНО «Мегапроект»)
  • Форум «Стратегии регионального развития»
  • Институты и инфраструктуры Инновационной экономики: Венчурная ярмарка (совместно с Российской Ассоциацией Венчурного Инвестирования)Ярмарка бизнес-ангелов в ПФО
• Подготовка Доклада ЦСИ ПФО «Россия: принципы пространственного развития» (совместно с В. Глызычевым).
• Проектное и консультационное сопровождение серии политических компаний (Архангельская область - республика Марий-Эл 2000, Пензская область, Самарская область, Нижегородская область, г. Нижний-Новгород, 2001, 2002, Кировская область, Ульяновская область - совместно с «Ленгипрогор»).
• Подготовка и организационное обеспечение Чтений памяти Г. П. Щедровицкого «Наследие Г. П. Щедровицкого в философско-методологическом и социо-культурном контексте» (проект начат в 2002 - совместно с И.Степкиной).

2003

• Подготовка Доклада ЦСИ ПФО «Создание национальной инновационной системы как стержень институциональных реформ».
• консультирование проекта ПФО «Фиксация результата: социальное измерение» (совместно с исследовательской группой ЦИРКОН).
• Научное руководство разработки «Основных направлений промышленной политики РФ» (совместно с А. Р. Белоусовым и В. Н. Княгининым).
• Управленческая экспертиза и консультирование политической компании кандидата в депутаты ГД В.Зубова (совместно с А. Тимановым).
• Управленческая экспертиза и консультирование политической кампании кандидата на пост губернатора Тверской области Д.Зеленина.
• Разработка сценариев для Армении (по заказу клуба "Армения 2020 - совместно с группой «Конструирование будущего»).
• Разработка контуров стратегии развития Республики Армения. Подготовка Доклада «Экспансия в пространстве геоэкономики» (проект начат в 2002 - совместно с В. Н. Княгининым).
• Экспертиза ситуации и потенциала развития компании «Фаберлик».

2002

• Комплексное проектирование и организационное сопровождение кампании предвыборного блока «Команда озимого поколения» на выборах в Верховную Раду Украины (проект начат в 2001 совместно с Е. Островским).
• Экспертиза предвыборной ситуации в Красноярском крае (на выборах Губернатора Красноярского края).
• Подготовка доклада ЦСИ ПФО «Государство. Антропоток».

2001

• Научное руководство разработкой Доктрины развития Северо-Запада России (на базе фонда ЦСР «Северо-Запад»)
• Подготовка Доклада ЦСИ ПФО «Полномочия, функции и предметы ведения в стратегической перспективе развития государственности».
• «Социокультурное и политическое исследование предпочтений „русской улицы“ Израиля (совместно с Ефимом Островским)»
• Разработка и реализация проекта «Школа кадрового резерва» (проект начат в 2000 г): Новосибирск - июнь 2000, Ижевск - июль 2000, Владивосток - сентябрь 2000, Дзержинск - октябрь 2000, Челябинск - октябрь 2000, Санкт-Петербург - ноябрь 2000, Ульяновск - ноябрь 2000, Самара - декабрь 2000, Иркутск - апрель 2001, Хабаровск - сентябрь 2001, Краcноярск - ноябрь 2001

2000

• Организационное консультирование фракции СПС (по вопросам регионального развития).
• Проектирование и создание центра стратегических исследований Приволжского федерального округа (ЦСИ ПФО). Подготовка Доклада ЦСИ ПФО «На пороге новой регионализации России»
• Разработка доктрины деятельности фонда "Центр стратегических разработок «Северо-Запад»
• Подготовка и проведение конкурса «Антикризисный управляющий-2000» (совместно с Государственной корпорацией «Агентство по реструктуризации кредитных организаций» (АРКО), группой «Антикризисный центр» и Федеральной службой России по финансовому оздоровлению и банкротству.)

1999

• Комплексное проектирование и организационное сопровождение кампании Союза правых сил по выборам в Госдуму РФ (совместно с Е.Островским).
• Консультирование общественно-политического движения «Новая сила» (совместно с Е. Островским).
• Разработка концепции и группы пилотных проектов реорганизации РАО «ЕЭС России»
• Разработка концепции PR-компании для ГАВС и ТКП (совместно с Агентством «Михайлов и партнеры»)
• Разработка концепции реорганизации городского управления в г. Омске (совместно с консультационной группой ИМС, проект начат в 1997 г.)
• Разработка и реализация инновационного проекта «Муниципальные технологии» (совместно с консультационной группой ИМС, исследовательской группой ЦИРКОН, Академией городской среды, аналитическим центром КОНЦЕПТ, проектным ателье PROMETA, проект начат в 1995 г.)

1998

• Разработка концепции и проведение PR-компании для министра сельского хозяйства и продовольствия В. Семенова
• Внешнее управление политической кампанией кандидата на пост Губернатора Красноярского края В.Зубова
• Комплексное проектирование и организационное сопровождение кампании кандидата в депутаты Верховной Рады Украины В.Хорошковского (совместно с Е. Островским)
• Разработка контуров концепции нового позиционирования РФ в рамках СНГ (совместно с Е. Островским, проект начат в 1997 г.)

1997

• Разработка контуров концепции реорганизации ФКЦБ РФ
• Разработка концепции рыночного позиционирования и приоритетов деятельности журнала «Эксперт» (совместно с Е. Островским)
• Разработка контуров программы управления проектами стабилизации и развития для Московской области РФ
• Консультирование разработки антикризисной программы для мэрии г. Красноярска
• Разработка концепции реорганизации ОАО Агрофирма «Белая Дача»
• Разработка учебного модуля по подготовке специалистов в сфере кадрового менеджмента (совместно с группой Т.Базарова, проект начат в 1996 г.)
• Внешнее управление политической кампанией кандидата на пост Губернатора Амурской области Ю. Ляшко (совместно с Е.Островским)
• Разработка концепции, макета и серии учебных модулей по подготовке резерва высшего звена муниципального управления (Калининград, Ноябрьск, Новый Уренгой, Москва, совместно с консультационной группой ИМС и группой Т.Базарова, проект начат в 1994 г.)

1996

• Внешнее управление политической кампанией кандидата на пост мэра г. Красноярска П. Пимашкова (совместно с Е. Островским)
• Разработка антикризисной программы для Архангельской области РФ.
• Разработка концепции снижения ущербов от банкротства крупного предприятия

1995

• Разработка концепции и реализация программы создания университетской корпорации Школа культурной политики (проект начат в 1989 г.)
• Новгородский проект: прорыв в постиндустриальное общество (совместно с фондом Горбачева и компанией ATT)
• Разработка проекта «Начальное высшее открытое гуманитарное образование» и организационное сопровождение реализации проекта в г. Мирный Республики Саха, г. Междуреченске Кемеровской области, г. Бийске Алтайского края (проект начат в 1991 г.)

1994

• Разработка плана действий Правительства республики Саха-Якутия в условиях бюджетного кризиса (совместно с Т. Сергейцевым)
• Педагогический конвейер. Фестиваль педагогических систем (г. Находка Приморского края)
• Разработка проекта «Новые профессии для сферы образования и культуры» и организационная поддержка программ подготовки кадров в сфере культурного и образовательного менеджмента (совместно с С. Зуевым, проект начат в 1989 г.)
• Разработка концепции социальной и экономической адаптации г. Междуреченска Кемеровской области

1993

• Проведение фестиваля неигрового кино и семинара «Прыжок Вертова» (совместно с Европейским институтом документального кино)
• Разработка системы внутрифирменной подготовки кадров для мультинациональной компании (АК "Алмазы России-Саха, проект начат в 1991 г.)
• Разработка проекта «Находка-2» для Административного комитета СЭЗ «Находка»
• Разработка концепции развития банковской деятельности на Украине (по заказу АКБ «ИНКО», совместно с Д. Куликовым)

1992

• Разработка концепции системной реорганизации и подготовка к акционированию ПО «Северовостокзолото»
• Разработка концепции системной реорганизации ПНО «Якуталмаз» - АК «Алмазы России-Саха» (совместно с фирмой «Прогрессор», проект начат в 1991 г.)
• Разработка серии проектов экономического приспособления предприятий сферы кинематографа («Совэкспортфильм», ВПТО «Видеофильм», ВПТО «Киноцентр», «Форафильм», совместно С.Котельниковым и Б.Островским)
• Подготовка кадров для сферы кинематографа (совместно с Европейским фондом изображения и звука «Фемис», Москва-Париж)
• Разработка проекта и игроведение серии школ управления и ОДИ «Организационное приспособление традиционных хозяйственных структур и новых субъектов экономической деятельности к глобальной экономике»

1991

• Разработка концепции социокультурного и экономического развития Республики Саха-Якутия

Книги и брошюры

• К анализу топики организационно-деятельностных игр. - Пущино, НЦБИ АН СССР, 1986. -С. 42.
• Конкурс руководителей (совместно с С. В. Поповым). - Москва, Прометей, 1989. -С. 92.
• Истоки культурно-исторической концепции Выготского. - Автореферат кандидатской диссертации. НИИ культурологии, 1992. -С. 21.
• Очерки по философии образования (статьи и лекции). - Рига, Педагогический центр «Эксперимент», 1993. -С. 156.
• Думать - это профессия (сборник интервью). - Москва, 2000. -С. 94.
• Томские лекции об управлении (1998-2000). - Томск, 2001. -С. 111
• Формула развития. Сборник статей:1987-2005. - Москва, Архитектура-С, 2005.-С. 224
• В поисках формы . Сборник статей. - Москва, ФГУП «ЦНИИАТОМИНФОРМ», 2005. - С. 179
• Промышленная политика России - кто оплатит издержки глобализации (совместно с Княгининым В. Н.) . - Москва, Издательство «Европа», 2005. -С. 160
• Я вырос в архиве ММК. - Москва, Фонд «Институт развития им. Г. П. Щедровицкого», 2006